даже небольшіе отряды пѣхоты съ пушками. Они должны были, сражаясь, добывать себѣ скудное пропитаніе, платя за это людьми и лошадьми. Эти фуражировки такъ сильно уменьшали и безъ того незначительное число нашихъ, что кавалерія, благодаря этимъ командировкамъ, потеряла половину своихъ людей и лошадей. Въ полку, къ которому принадлежалъ я (за два дня до происшедшаго тамъ сраженія[1] въ строѣ были командиръ, два штабъ-офицера, одинъ штабъ-ротмистръ, пять лейтенантовъ, четыре вахмистра, пять унтеръ-офицеровъ, шестнадцать егерей, и нестроевыхъ: старшій врачъ, младшій врачъ, одинъ санитаръ, два эскадронныхъ кузнеца и одинъ денщикъ.
18 октября, раннимъ, холоднымъ и туманнымъ утромъ еще до разсвѣта мы были разбужены двумя пушечными выстрѣлами; одна бомба упала недалеко отъ меня, но разорвалась, не причинивъ вреда. Быстро сѣли на коней, но непріятель уже успѣлъ обойти насъ. Русская артиллерія открыла сильный огонь, прежде чѣмъ одна изъ нашихъ баттарей двинулась съ мѣста. Мнѣ казалось, что наше положеніе безвыходное, и что русскіе разобьютъ насъ на голову; но какимъ то чудомъ этого не случилось. Спасло насъ, какъ узналъ я впослѣдствіи, искусство
- ↑ Рѣчь о битвѣ при Тарутино, гдѣ Мюратъ понесъ значительныя потери (3500 человѣкъ).(Примѣчаніе издателя).
