что пріѣзжалъ кто-нибудь изъ нашихъ, отставшихъ въ Москвѣ, и привозилъ съ собой, чай, кофе, сахаръ и т. п. Горячіе напитки, трубки табаку, скрашивали наше печальное существованіе; у костровъ завязывались оживленныя бесѣды. Темы для бесѣдъ были весьма разнообразны, однако, все-же чаще всего говорили о войнѣ и нашей печальной участи. Фонъ-Рейнгардтъ и нѣкоторые другіе офицеры еще вѣрили Налолеону и его генію и старались поддерживать бодрость духа у тѣхъ, которые мрачными красками рисовали наше будущее. «Пока живетъ и стоитъ во главѣ управленія онъ», сказалъ однажды фонъ-Рейнгардтъ: «нужно всегда полагаться на счастье!» Большинство унтеръ-офицеровъ и солдатъ возражали на это. «Вы, господа, исполняете ваши обязанности, скрывая печальное положеніе дѣлъ, однако ваши слова—не ваши мысли!» Еще смѣлѣе были женщины, варившія намъ кофе и старавшіяся перещеголять другъ друга въ ругательствахъ по адресу Наполеона. Мы дозволяли женщинамъ свободно высказывать свои мнѣнія; но съ нашей стороны никто, разумѣется, не осмѣливался выражать ничего подобнаго.
Въ одну изъ первыхъ четырехъ ночей, проведенныхъ нами на этой остановкѣ, одинъ гусаръ принесъ съ передовыхъ постовъ письмо отъ одного изъ пяти офицеровъ нашего полка, взятыхъ въ плѣнъ 4 октября вечеромъ. Адресовано оно было къ командиру полка; содержаніе его приблизительно слѣ-
