щимися къ бѣгству. Одна крестьянка, домъ которой стоялъ на возвышеніи возлѣ самой дороги, была усердно занята нагруженіемъ телѣги кроватями и т. д.; усаживая на нихъ своихъ дѣтей и привязывая сзади корову, несмотря на то, что телѣга еще не была запряжена, она возбудила смѣхъ и удивленіе. Мы проѣхали мимо; никто ей не помѣшалъ, но красивая, молодая женщина продолжала совершенно серьезно и угрюмо свою работу, не озираясь на насъ. Продолжая маршировать дальше, влѣво отъ дороги мы увидѣли далеко простирающуюся, состоящую большею частью изъ луговъ, равнину, на которой безчисленными купами сложено было приготовленное на зиму сѣно. Мы встрѣчали много деревень и въ каждой возвышающуюся помѣщичью усадьбу. Въ темный вечеръ мы расположились на холмистой мѣстности у деревни, находящейся между Богородскомъ и Покровомъ. Разставивъ патрули, командиры отправились въ деревню, такъ какъ кругомъ ничего подозрительнаго не было; тамъ они разсчитывали хорошо закусить. Рано утромъ я посѣтилъ моего командира, полковника фонъ-Милькау. Онъ сказалъ мнѣ, что до новыхъ распоряженій мы останемся здѣсь, такъ какъ потеряли слѣдъ непріятеля. Однако, въ полдень, пришелъ уже приказъ, предписывающій немедленно выступить.
Мы пошли къ западу отъ Казанской дороги, на которой мы еще вчера бесѣдовали о Коцебу и объ его путешествіи въ Сибирь. Черезъ нѣсколько часовъ ѣзды по полю мы достигли сахарнаго завода, обширныя зданія котораго, вмѣстѣ съ красивыми садами, составляли прекрасное помѣстье. Здѣсь мы застали уже слѣды опустошенія, произведеннаго отрядомъ, проѣхавшимъ раньше насъ.
Отсюда мы направились по столбовой дорогѣ,
