при Тарутинѣ. Стало уже вечерѣть, когда мы выбрались изъ лѣсу. На высотахъ, по эту сторону Можайска, мы замѣтили русскихъ. Сначала мы обмѣнялись нѣсколькими пушечными выстрѣлами, перешедшими потомъ въ усиленную канонаду. Влѣво отъ меня, возлѣ дороги, я увидѣлъ вблизи, какъ ядро сорвало одному французскому инженеру голову, при чемъ туловище еще нѣсколько мгновеній держалось совершенно прямо. Русскіе не отступили, а отстояли свою позицію и городокъ Можайскъ. У дороги, по которой мы двинулись, выйдя изъ лѣса, лежала маленькая деревня, которая вчера загорѣлась, наполненная русскими ранеными. Отъ большихъ домовъ остался лишь пепелъ. Мы видѣли черные, обуглившіеся скелеты и отдѣльныя кости этихъ несчастныхъ жертвъ вчерашняго дня, истекавшихъ сначала кровью при Бородинѣ, съ мучительными болями, доставленныхъ сюда, чтобъ погибнуть въ пламени.
Здѣсь мы отклонились вправо отъ дороги, держась, однако, фронтомъ противъ фронта русскихъ, послѣдніе часто были такъ близко отъ насъ, что одинъ казачій офицеръ вызвалъ одного изъ нашихъ, лейтенанта фонъ-Менцижена, на единоборство. Они сошлись; глаза всѣхъ были устремлены на нихъ; долго рубились они, но безрезультатно. Наконецъ, утомленные этимъ безкровнымъ боемъ, оба вернулись обратно на свои мѣста. Было уже темно, когда мы расположились лагеремъ вправо отъ Можайска за какой-то деревней. Накрапывалъ легкій дождикъ. Едва привязали лошадей и развели огонь, какъ часть солдатъ отправилась въ деревню на поиски съѣстныхъ припасовъ. Поиски увѣнчались полнымъ успѣхомъ: въ этотъ день всѣ насытились. Солдаты намъ разсказали, что встрѣтились съ русскими,
