стороны неудовольствіе. Мы смѣялись надъ ними, потому что ихъ неудовольствіе выражалось комично.
Наконецъ, явился энергичный, никогда не устававшій Мюратъ. И мы двинулись впередъ черезъ овраги и холмы на дорогу. Нашъ полкъ былъ первымъ; съ нами былъ и король, пославшій одинъ эскадронъ впередъ въ лѣсъ. Направо отъ насъ, въ кустахъ, лежалъ повидимому, убитый, но когда мы подъѣхали ближе, онъ задвигалъ руками и раскрылъ глаза. Это былъ французскій офицеръ раненый вчера вечеромъ и перенесенный сюда. Раненій получилъ онъ много. Изъ одежды у него остались только рубаха и панталоны. Лежа на землѣ съ неперевязанными ранами, онъ провелъ здѣсь послѣднюю холодную ночь, вѣроятно, безъ сознанія, потому что въ то время, какъ мы подошли къ нему, онъ, казалось, сталъ оживать. Король приказалъ этого офицера, уже не молодого, сѣдого и лысаго, (показавъ намъ, полученныя имъ вчера раны, онъ показалъ также и рубцы, оставшіеся отъ ранъ, полученныхъ имъ въ Италіи, Германіи и Испаніи) отправить въ близъ лежащую за нами деревню къ остальнымъ раненымъ. Это порученіе было дано мнѣ, такъ какъ я былъ ближе всѣхъ. Мой паціентъ могъ ходить; я взялъ свою лошадь подъ уздцы, и мы благополучно добрались до переполненной ранеными деревни Горки, гдѣ я, согласно приказанію короля, передалъ его итальянскимъ врачамъ. Своихъ я нашелъ уже далеко въ лѣсу на привалѣ. У дороги лежало не мало убитыхъ русскихъ. Они были обысканы, и мои подчиненные съ радостью сообщили мнѣ, что они нашли сухари и соль въ мѣшкахъ и ранцахъ. Одинъ даже нашелъ мѣшочекъ съ мускатными орѣхами; все это я заставилъ ихъ подѣлить со мной, и они намъ чрезвычайно пригодились при голодовкѣ въ лагерѣ
