солнце снова насъ согрѣло. 5-го сентября рано утромъ мы приблизились къ городу Гжатску. Здѣсь впервые встрѣтили мы кавалеристовъ въ женскихъ шубахъ и наушникахъ изъ овечьяго мѣха. Хотя эти новые костюмы доставляли много матеріала для смѣха, ихъ не запрещали. Въ это время маіоръ нашего полка, фонъ-Гансбергъ, подарилъ мнѣ шубу. За этотъ даръ я и теперь еще благодаренъ ему отъ всей души. Этотъ подарокъ я берегъ, какъ золото и только за Оршей, потерявъ при отступленіи лошадь, я, чтобъ было легче итти, принужденъ былъ снять ее и бросить въ оврагъ. Гжатскъ мы миновали 6-го; онъ несмотря на то, что почти сплошь состоялъ изъ деревянныхъ строеній, пострадалъ отъ огня сравнительно немного; намъ сказали, что третьяго дня здѣсь ночевалъ Наполеонъ. Наканунѣ мы слышали сильную пальбу изъ пушекъ. Мы встрѣчали многихъ раненыхъ изъ частей участвовавшихъ во взятіи перваго окопа, передъ русскимъ лагеремъ при Бородинѣ[1]. Среди отставшихъ мы съ удивленіемъ замѣтили многихъ молодыхъ офицеровъ нашего пѣхотнаго корпуса. Они разсказали намъ, что ослабленные боемъ при Смоленскѣ, полки обращены въ батальоны, вслѣдствіе чего они, какъ сверхкомплектные получили приказъ слѣдовать къ главной квартирѣ. Этотъ путь они совершали верхомъ на маленькихъ польскихъ лошадяхъ, багажа, за исключеніемъ мѣшка съ хлѣбомъ, у нихъ не было.
Въ полдень мы подошли къ обширному, распололоженному влѣво отъ дороги, монастырю. Здѣсь на каждомъ шагу встрѣчались высшіе французскіе офи-
- ↑ Рѣчь о предшествовавшей главному сраженію при Москвѣ, стычкѣ при Шевардинѣ (5 сентября).Примѣчаніе издателя.
