довали стоявшіе впереди французскіе полки, отступавшіе теперь въ страшномъ безпорядкѣ. Въ такихъ случаяхъ я всегда былъ однимъ изъ первыхъ на конѣ и видѣлъ, такимъ образомъ, плохой исходъ сраженія по замѣшательству бѣгущихъ французовъ. Мы, союзники, какъ и часто прежде, не потеряли присутствія духа, и двигались въ порядкѣ, уменьшая этимъ быстроту натиска русскихъ. Прусскіе уланы тѣснили правое крыло русскихъ; наши егеря дѣйствовали въ центрѣ, въ то время, какъ польскіе гусары защищали столбовую дорогу у имѣнія и охраняли ее для нашего отступленія. Здѣсь мы впервые увидѣли направленные противъ насъ луки со стрѣлами, большая часть которыхъ, однако, не достигала цѣли. Одному польскому офицеру стрѣла попала въ правое бедро, а у одного изъ нашихъ кавалеристовъ такая-же стрѣла засѣла въ платьѣ; обѣ стрѣлы мы долго сохраняли на память. Работы для врачей оказалось немного. Наша бригада, ослабленная значительнымъ количествомъ больныхъ, не могла долго устоять противъ возобновившагося натиска русскихъ, далеко превосходящихъ насъ числомъ и силой. Новымъ нападеніемъ они заставили нашъ отрядъ отступить. Отступили сначала сомкнутыми рядами, но этотъ порядокъ продолжался недолго, потому что русскіе своими быстрыми натисками опрокинули насъ и заставили обратиться въ бѣгство. Только прибытіе свѣжей кавалеріи и легкой артиллеріи спасло насъ отъ гибели и положило конецъ кровавой стычкѣ. Я, между тѣмъ, устроился со своими ранеными въ безопасномъ мѣстѣ, недалеко отъ вюртембергской конной артиллеріи.
Въ этой схваткѣ мы понесли слѣдующія потери: Адъютантъ Бацъ, въ пылу сраженія не замѣтившій
