мя семилѣтней войны; его отецъ также былъ здѣсь пасторомъ. Онъ разсказалъ намъ многое изъ своихъ воспоминаній объ этомъ времени, и еще больше о томъ, что онъ слышалъ отъ своего отца. Почтенный старикъ трезво смотрѣлъ на вещи, рисовалъ мрачными красками наше будущее и заранѣе жалѣлъ насъ; онъ говорилъ о суровой зимѣ, нуждѣ и лишеніяхъ, которыя мы встрѣтимъ въ глубинѣ Россіи. «Васъ много, говорилъ пасторъ, вы вначалѣ будете побѣдоносны, но русскіе завлекутъ васъ въ сердцевину ихъ огромнаго государства, и когда вы станете слабѣе, и вамъ придется бороться съ морозомъ и нуждой, лишь тогда русскіе начнутъ войну серьезно. Вамъ придется затратить много силъ, чтобъ выбраться оттуда и лишь немногіе вернутся обратно». Одному изъ присутствующихъ эти слова не понравились, другой просто разсмѣялся, третій сталъ роптать; я же всегда охотно слушаю, если говоритъ опытъ.
Нашъ дальнѣйшій путь лежалъ черезъ Польшу. Въ одномъ изъ мѣстечекъ на лѣвомъ берегу Вислы произошелъ такой случай. Полкъ, окруженный толпой любопытныхъ, выстроился на базарной площади, квартирные билеты были розданы, и при разъѣздѣ одна хорошо одѣтая, молодая, красивая полька, жена офицера, была сбита съ ногъ и упала вмѣстѣ съ ребенкомъ, котораго несла на рукахъ. Послѣдній жалобно кричалъ; должно-быть, онъ ушибся! Я стоялъ уже въ дверяхъ моей квартиры, когда привели плачущую женщину съ ея ребенкомъ. Я нашелъ у ребенка сломаннымъ правое предплечье и, приведя обоихъ въ комнату, тотчасъ же вправилъ и перевязалъ плечико. Мать и дитя нѣсколько успокоились. Ея мужъ нѣсколькими днями раньше также отправился на войну. Въ благодар-
