писанъ съ цѣлью бросать обвиненіе за обвиненіемъ несчастному предводителю несчастной арміи. Роосъ самъ мало говоритъ собственно о Наполеонѣ. Что онъ не одобряетъ этого гигантскаго похода на Россію, это, правда, просвѣчиваетъ во многихъ мѣстахъ его книги, но въ то-же время онъ добросовѣстно указываетъ на довѣріе, питаемое его товарищами по полку—по крайней мѣрѣ, лучшей частію ихъ—къ вождю, подъ знаменами котораго они сражаются. «Пока этотъ живетъ и стоитъ во главѣ управленія,» говоритъ ротмистръ Рейнгардтъ, «нужно всегда разсчитывать на счастье и надѣяться.» Какое имъ дѣло было до болтовни солдатскихъ женъ, изъ которыхъ многія ругали императора: «Да, этотъ Наполеонъ обѣщалъ намъ всегда золотыя горы и прекрасныя страны для зимовки! не сдержалъ слова; онъ, вѣрно, это сдѣлаетъ, когда будетъ уже поздно, и мы погибнемъ отъ горя.» Бѣдная женщина, кричавшая это, предсказала вѣрно,—и все-таки какими иными чувствами вѣетъ отъ другой сцены, переданной также Роосомъ: мимо города Борисова, гдѣ живетъ самъ докторъ, какъ плѣнный, тянется отрядъ нѣмецкаго легіона, составленнаго изъ попавшихъ въ русскій плѣнъ нѣмцевъ. Многіе поступили въ него съ цѣлью спастись изъ русскихъ цѣпей и съ твердымъ намѣреніемъ при первомъ удобномъ случаѣ убѣжать къ своему императору. Также и офицеры, большею частью, совершенно настроены по наполеоновски до того, что полковникъ, завзятый русскій, велитъ нѣсколькихъ изъ нихъ звѣрски разстрѣлять.
Несмотря на то, что всѣ эксцессы войны Роосъ описываетъ сдержанно, а многое обходитъ даже молчаніемъ, читателю, любящему историческія сочиненія, дѣйствующія на нервы, нечего опасаться
