Отъ страха бросяся пастушка чтобъ уйти,
И гдѣ бы мочь себѣ убѣжище найти,
Белиза во шалашъ любезного вбѣгала;
70 Стыдъ весь, боязнь ея тогда превозмогала.
А нѣжная любовь, котора сердце жгла,
Въ уединеніи и страхъ превозмогла.
От страха бросяся пастушка чтоб уйти,
И где бы мочь себе убежище найти,
Белиза во шалаш любезного вбегала;
70 Стыд весь, боязнь её тогда превозмогала.
А нежная любовь, котора сердце жгла,
В уединении и страх превозмогла.
АМАРАНТА.
Ликастъ о скромности Ераста твердо зналъ
И тайную любовь ему вѣщати сталъ:
Я бросилъ нынѣ лукъ, я бросилъ нынѣ уду:
Ни рыбы ужъ ловить, ни птицъ стрѣлять не буду;
5 Отъ Амаранты зрѣлъ я ласку ужъ давно;
Но было ласку зря мнѣ сперва все равно,
Суровъ ли былъ ея поступокъ иль привѣтливъ;
Но вдругъ не знаю какъ, я больше сталъ примѣтливъ:
Пастушкинъ на себя взоръ частый примѣчалъ,
10 И услаждаяся глаза ея встрѣчалъ.
Я чувствовалъ по томъ, что кровь моя горѣла:
Какъ въ очи пристально ей зрѣлъ, она багрѣла,
И опуская зракъ, лучъ сердца моево,
Задумывалася, не знаю, отъ чево;
15 По семъ по вѣчерамъ дней тихія погоды,
Когда сходилися пастушки въ короводы,
Я больше вображалъ себѣ ея красу,
И чаще съ нею бывъ влюблялся отчасу.
И пѣніе ея мнѣ нравилось и пляска,
20 Взглядъ былъ ея все чивъ, и умножалась ласка.
Она по всякой часъ мою питала страсть.
Отъемля у меня надъ сердцемъ прежню власть:
Осталось только мнѣ открыти то рѣчами,
О чемъ я ей вѣщалъ разъ тысячу очами.
АМАРАНТА
Ликаст о скромности Ераста твердо знал
И тайную любовь ему вещати стал:
Я бросил ныне лук, я бросил ныне уду:
Ни рыбы уж ловить, ни птиц стрелять не буду;
5 От Амаранты зрел я ласку уж давно;
Но было ласку зря мне сперва всё равно,
Суров ли был её поступок иль приветлив;
Но вдруг не знаю как, я больше стал приметлив:
Пастушкин на себя взор частый примечал,
10 И услаждаяся глаза её встречал.
Я чувствовал потом, что кровь моя горела:
Как в очи пристально ей зрел, она багрела,
И опуская зрак, луч сердца моево,
Задумывалася, не знаю, от чево;
15 По сем по вечерам дней тихие погоды,
Когда сходилися пастушки в короводы,
Я больше вображал себе её красу,
И чаще с нею быв влюблялся отчасу.
И пение её мне нравилось и пляска,
20 Взгляд был её всё чив, и умножалась ласка.
Она по всякой час мою питала страсть.
Отъемля у меня над сердцем прежню власть:
Осталось только мне открыти то речами,
О чём я ей вещал раз тысячу очами.
