15 Но я еще явить боюсь,
Что я люблю,
Хочу открыть, но все стыжусь,
И скорбь терплю.
Кто ето выдумалъ, будто порочно то,
20 Ежели дѣвушка любитъ кого?
Винна ли я, что тотъ мнѣ милъ,
Кому и я мила;
А естьлибъ онъ не такъ любилъ,
Гордабъ была.
25 Любовь, любовь, ты сердце къ утѣхамъ взманя,
Любовь, ты ужъ полонила меня.
Любезной мой по всѣмъ мѣстамъ
Пускаетъ стонъ,
Но что моимъ такъ милъ очамъ,
30 Не знаетъ онъ.
Я притворяюся, взоры свирѣпствуютъ;
Поступь упорная мучитъ его:
Но полно мнѣ его терзать,
Пора печаль пресѣчь,
35 Пора престати духъ смущать,
И сердце жечь.
Любовь, любовь, ты сердце къ утѣхамъ взманя,
Любовь, ты ужъ полонила меня;
Внимай, мой свѣтъ, внимай мой гласъ,
40 Ты милъ мнѣ самъ,
Не разлучитъ никто ужъ насъ,
Кто злобенъ намъ;
Пусть разрываются, кто позавидуетъ
Жару любовному нашихъ сердецъ;
15 Но я еще явить боюсь,
Что я люблю,
Хочу открыть, но всё стыжусь,
И скорбь терплю.
Кто ето выдумал, будто порочно то,
20 Ежели девушка любит кого?
Винна ли я, что тот мне мил,
Кому и я мила;
А естьлиб он не так любил,
Гордаб была.
25 Любовь, любовь, ты сердце к утехам взманя,
Любовь, ты уж полонила меня.
Любезной мой по всем местам
Пускает стон,
Но что моим так мил очам,
30 Не знает он.
Я притворяюся, взоры свирепствуют;
Поступь упорная мучит его:
Но полно мне его терзать,
Пора печаль пресечь,
35 Пора престати дух смущать,
И сердце жечь.
Любовь, любовь, ты сердце к утехам взманя,
Любовь, ты уж полонила меня;
Внимай, мой свет, внимай мой глас,
40 Ты мил мне сам,
Не разлучит никто уж нас,
Кто злобен нам;
Пусть разрываются, кто позавидует
Жару любовному наших сердец;
