Естьлибъ могъ ты видѣть, какъ мучусь я,
Кѣмъ наполненъ духъ мой и мысль моя,
Тыбъ досады больше не сталъ терпѣть,
О нещастной сталъ бы ты самъ жалѣть,
5 Вѣчно ахъ твоей нельзя мнѣ быть,
А время велитъ любовь открыть;
Злое время минетъ,
Горести покинетъ;
Настанетъ только мнѣ стыдъ на вѣкъ,
10 Взоръ мой ахъ напрасно тебя привлекъ.
Для чего предъ очи ты мнѣ предсталъ,
Для чего любви ты моей искалъ;
Для чего тогда ты сталъ быть смущенъ,
Что тогда ты думалъ, какъ сталъ прельщенъ;
15 Безнадежно таешь, забавы нѣтъ,
Безполезный пламень приноситъ вредъ,
Ослѣпленной въ страсти;
Ты искалъ напасти,
Въ грудь свою, и въ сердце вонзивши ножъ,
20 Бѣдную заставишь терпѣти тожъ.
Ты бы жилъ въ весельѣ, другихъ любя,
Ябъ жила въ покоѣ, не знавъ тебя,
Тыбъ тогда не слышалъ словъ моихъ,
Я бы не смущала очей своихъ,
25 Нынѣ бѣдъ не видимъ своихъ конца,
Хоть и согласимъ на вѣкъ сердца;
Что любовью вредно,
Сдѣлала днесь бѣдно.
Что ты сей любовью себѣ нашелъ,
30 Вѣчную обоимъ ты грусть навелъ?
Естьлиб мог ты видеть, как мучусь я,
Кем наполнен дух мой и мысль моя,
Тыб досады больше не стал терпеть,
О нещастной стал бы ты сам жалеть,
5 Вечно ах твоей нельзя мне быть,
А время велит любовь открыть;
Злое время минет,
Горести покинет;
Настанет только мне стыд навек,
10 Взор мой ах напрасно тебя привлек.
Для чего пред очи ты мне предстал,
Для чего любви ты моей искал;
Для чего тогда ты стал быть смущен,
Что тогда ты думал, как стал прельщен;
15 Безнадежно таешь, забавы нет,
Бесполезный пламень приносит вред,
Ослепленной в страсти;
Ты искал напасти,
В грудь свою, и в сердце вонзивши нож,
20 Бедную заставишь терпети тож.
Ты бы жил в веселье, других любя,
Яб жила в покое, не знав тебя,
Тыб тогда не слышал слов моих,
Я бы не смущала очей своих,
25 Ныне бед не видим своих конца,
Хоть и согласим навек сердца;
Что любовью вредно,
Сделала днесь бедно.
Что ты сей любовью себе нашел,
30 Вечную обоим ты грусть навел?
