Коль не вижуся съ тобой, я, мой свѣтъ тоскую,
И тебя по всякой часъ въ мысли я цалую:
Вздыхаю, и твое имя называю,
20 А назвавъ тебя еще больше унываю.
Что ты думаешъ о мнѣ естьли ты узнала,
Что душа моя тобой полоненна стала?
Коль не сердишся за то разсуждая строго;
Тронуто ли и твое серце хоть не много?
25 Востревоживъ мой покой, дай душѣ отраду:
За горячую любовь молви мнѣ въ награду;
Чтобы мой смятенный духъ не былъ впредь унывенъ:
Молви, молви только то: ты мнѣ не противенъ.
Коль не вижуся с тобой, я, мой свет тоскую,
И тебя по всякой час в мысли я цалую:
Вздыхаю, и твое имя называю,
20 А назвав тебя еще больше унываю.
Что ты думаешь о мне естьли ты узнала,
Что душа моя тобой полоненна стала?
Коль не сердишся за то рассуждая строго;
Тронуто ли и твое серце хоть немного?
25 Востревожив мой покой, дай душе отраду:
За горячую любовь молви мне в награду;
Чтобы мой смятенный дух не был впредь унывен:
Молви, молви только то: ты мне не противен.
Премѣнились рощи, чистыя луга,
Возмутились воды, стонутъ берега.
Съ горъ ключи не бьютъ,
Дождикъ тучи льютъ,
5 Громъ гремитъ изъ тучь,
Скрыло солнце лучь.
Красно солнце скрыло лучь не навсегда;
Я утѣхъ не буду видѣть никогда:
Воспархнетъ Зефиръ,
10 Духъ мой будетъ сиръ:
Птички будутъ пѣть,
Мнѣ тоску терпѣть.
Повторяй ты, Ехо, горькія слова!
Окропись слезами мягка мурава!
Пременились рощи, чистые луга,
Возмутились воды, стонут берега.
С гор ключи не бьют,
Дождик тучи льют,
5 Гром гремит из туч,
Скрыло солнце луч.
Красно солнце скрыло луч не навсегда;
Я утех не буду видеть никогда:
Воспархнет Зефир,
10 Дух мой будет сир:
Птички будут петь,
Мне тоску терпеть.
Повторяй ты, Ехо, горькие слова!
Окропись слезами мягка мурава!
