Вѣчно я больше не плѣнюся,
Ни какою красотой.
10 Вѣрь ты мнѣ, и не ставь того въ мѣчту,
Вѣрь ты мнѣ, что люблю тебя и чту.
Жаръ мой, которой въ сердцѣ слышу,
Воздухъ, которымъ нынѣ дышу.
Вы скажите ей:
15 Онъ не лицемѣренъ,
И въ любви своей
Вѣчно будетъ вѣренъ!
Я не ложно говорю.
Пламень сей во крови чрезмѣренъ,
20 Въ коемъ нынѣ я горю.
Въ то время, смерть когда мнѣ дастъ ударъ,
Въ то время мой къ тебѣ застынетъ жаръ.
Естьли я получу злы муки,
Горестной отъ тебя отлуки;
25 Строгой часъ кляни,
И разлуки бремя,
И воспомяни
То прошедше время,
Какъ въ утѣхѣ дни текли,
30 Къ радостямъ и ко красотѣ мя
Взоры ласковы влекли.
Можешъ ли ты сурова столько быть,
Чтобы ты мя когда могла забыть?
Быстрыя струй прозрачныхъ воды,
35 Рощейки, всѣ красы природы,
И со мягкихъ травъ,
Нѣжны Купидоны!
Вы моихъ забавъ
Зрѣли миліоны,
Вечно я больше не пленюся,
Ни какою красотой.
10 Верь ты мне, и не ставь того в мечту,
Верь ты мне, что люблю тебя и чту.
Жар мой, которой в сердце слышу,
Воздух, которым ныне дышу.
Вы скажите ей:
15 Он не лицемерен,
И в любви своей
Вечно будет верен!
Я не ложно говорю.
Пламень сей во крови чрезмерен,
20 В коем ныне я горю.
В то время, смерть когда мне даст удар,
В то время мой к тебе застынет жар.
Естьли я получу злы муки,
Горестной от тебя отлуки;
25 Строгой час кляни,
И разлуки бремя,
И воспомяни
То прошедше время,
Как в утехе дни текли,
30 К радостям и ко красоте мя
Взоры ласковы влекли.
Можешь ли ты сурова столько быть,
Чтобы ты мя когда могла забыть?
Быстрые струй прозрачных воды,
35 Рощейки, все красы природы,
И со мягких трав,
Нежны Купидоны!
Вы моих забав
Зрели милионы,
