Всѣ тако человѣки,
Должны себя явить,
Мы, золотыя вѣки,
Тщимся возобновить.
25 Ты насъ любовь прости,
Нимфы твои прекрасны,
Стрелы свои внести,
Въ наши пиры не власны;
Ты утѣхъ не умножишъ,
30 Въ братствѣ у насъ любовь,
Только лишъ востревожишъ,
Ревностью дружню кровь.
Только не вѣрь тому,
Что мы твои злодѣи:
35 Сродны ли тѣ уму,
Чистымъ серцамъ затѣи?
Мы пріобщая мира,
Сладости даръ себѣ,
Только пойдемъ изъ пира,
40 Подданны всѣ тебѣ.
Все тако человеки,
Должны себя явить,
Мы, золотые веки,
Тщимся возобновить.
25 Ты нас любовь прости,
Нимфы твои прекрасны,
Стрелы свои внести,
В наши пиры не власны;
Ты утех не умножишь,
30 В братстве у нас любовь,
Только лишь востревожишь,
Ревностью дружню кровь.
Только не верь тому,
Что мы твои злодеи:
35 Сродны ли те уму,
Чистым сердцам затеи?
Мы приобщая мира,
Сладости дар себе,
Только пойдем из пира,
40 Подданны все тебе.
Жива ли Каршинъ ты,
Коль ты жива, вспѣваешъ,
И Музъ не забываешъ,
Срывающа себѣ Парнасскія вѣнцы.
5 А я стихи читалъ,
Которы ты слагала,
Ты рѣзко возлѣтала,
На гору, гдѣ Пегасъ крылатой возблисталъ.
Жива ли Каршин ты,
Коль ты жива, вспеваешь,
И Муз не забываешь,
Срывающа себе Парнаские венцы.
5 А я стихи читал,
Которы ты слагала,
Ты резко возлетала,
На гору, где Пегас крылатой возблистал.
