Пребывать мнѣ въ сей пустынѣ,
И имѣть такія дни.
25 Земледѣлецъ въ жаркій полдень отдыхаетъ;
И въ тѣни любезну сладко вспоминаетъ:
Въ день трудится надъ сохой,
Ввечеру пойдетъ домой,
И въ одрѣ своей любезной,
30 Засыпаетъ по трудахъ;
Ахъ! а мнѣ въ сей жизни слезной,
Не видать въ своихъ рукахъ,
Дарагой Кларисы болѣ,
Только тѣнь ее здѣсь въ полѣ.
35 Древеса я въ первой разъ,
Жаръ любви позналъ при васъ;
Вы мнѣ кажетеся сиры,
Къ вамъ ужъ сладкія Зефиры,
Съ смѣхами не прилетятъ,
40 Граціи въ листахъ сплетенныхъ,
Глазъ лишася драгоцѣнныхъ,
Завсегда о нихъ грустятъ.
Ахъ, зачемъ вы приходили,
Дни драгія, ахъ, зачемъ!
45 Лутче бъ вы мнѣ не манили,
Щастіемъ въ жилищѣ семъ.
За немногія минуты,
Дни оставши стали люты,
И куда я ни пойду,
50 Ни въ пріятнѣйшей погодѣ,
Ни въ пастушьемъ караводѣ,
Я утѣхи не найду.
Пребывать мне в сей пустыне,
И иметь такие дни.
25 Земледелец в жаркий полдень отдыхает;
И в тени любезну сладко вспоминает:
В день трудится над сохой,
Ввечеру пойдет домой,
И в одре своей любезной,
30 Засыпает по трудах;
Ах! а мне в сей жизни слезной,
Не видать в своих руках,
Дарагой Кларисы боле,
Только тень ее здесь в поле.
35 Древеса я в первой раз,
Жар любви познал при вас;
Вы мне кажетеся сиры,
К вам уж сладкие Зефиры,
С смехами не прилетят,
40 Грации в листах сплетенных,
Глаз лишася драгоценных,
Завсегда о них грустят.
Ах, зачем вы приходили,
Дни драгия, ах, зачем!
45 Лутче б вы мне не манили,
Щастием в жилище сем.
За немногие минуты,
Дни оставши стали люты,
И куда я ни пойду,
50 Ни в приятнейшей погоде,
Ни в пастушьем караводе,
Я утехи не найду.
