изводилось слѣдствіемъ четыре года, подняло на ноги всю іерархію, всѣ духовно-учебныя заведенія по всей Россіи, всѣхъ, заподозренныхъ въ причастности къ пользованію литографированными списками, вызвало темныя силы доносителей, и при чтеніи его, напримѣръ въ митрополичьемъ архивѣ, получается впечатлѣніе, что вы находитесь въ душной атмосферѣ политическаго сыскного отдѣленія, а не научнаго или духовно-просвѣтительнаго разслѣдованія. Какихъ-либо существенныхъ обвиненій противъ Г. П. Павскаго духовное слѣдствіе не дало, и дѣло было прекращено въ 1844 году по Высочайшему повелѣнію. Переводы его напечатаны не были, но для послѣдующихъ переводчиковъ, благодаря точности и достоинствамъ языка, были прекраснымъ незамѣнимымъ пособіемъ.
Другой русскій переводъ библейскихъ ветхозавѣтныхъ книгъ съ еврейскаго въ это же время сдѣланъ былъ, независимо отъ перевода Павскаго, другимъ питомцемъ нашей академіи, ученикомъ Павскаго и митрополита Филарета, — алтайскимъ архимандритомъ Макаріемъ (Глухаревымъ). Для миссионерскихъ потребностей среди алтайскихъ инородцевъ Макарій живо чувствовалъ необходимость общепонятнаго перевода Слова Божія, неудобство просвѣщенія инородцевъ
изводилось следствием четыре года, подняло на ноги всю иерархию, все духовно-учебные заведения по всей России, всех, заподозренных в причастности к пользованию литографированными списками, вызвало темные силы доносителей, и при чтении его, например в митрополичьем архиве, получается впечатление, что вы находитесь в душной атмосфере политического сыскного отделения, а не научного или духовно-просветительного расследования. Каких-либо существенных обвинений против Г. П. Павского духовное следствие не дало, и дело было прекращено в 1844 году по высочайшему повелению. Переводы его напечатаны не были, но для последующих переводчиков, благодаря точности и достоинствам языка, были прекрасным незаменимым пособием.
Другой русский перевод библейских ветхозаветных книг с еврейского в это же время сделан был, независимо от перевода Павского, другим питомцем нашей академии, учеником Павского и митрополита Филарета — алтайским архимандритом Макарием (Глухаревым). Для миссионерских потребностей среди алтайских инородцев Макарий живо чувствовал необходимость общепонятного перевода слова божия, неудобство просвещения инородцев
