лось бы разочарованіе въ женщинѣ, недавно его вдохновлявшей.
Выше было сказано, что неудачи повели Преширна къ разочарованію въ людяхъ и мірѣ; далѣе, при разборѣ его произведеній, мы найдемъ у него признаки пессимистическаго настроенія. Однако Преширна нельзя назвать пессимистомъ въ обычномъ смыслѣ этого слова: настоящій пессимизмъ, какъ бы величественъ и живописенъ ни былъ по внѣшности, какое бы участіе ни возбуждалъ къ одержимому имъ человѣку вслѣдствіе тѣхъ страданій, которыя онъ ему причиняетъ, все-таки бываетъ основанъ въ концѣ концовъ на эгоизмѣ и къ утвержденію, что все на свѣтѣ никуда не годится, прибавляетъ молча: «кромѣ меня». Преширнъ могъ быть недоволенъ окружающимъ и подъ вліяніемъ своихъ личныхъ неудачъ относиться къ нему подъ часъ даже съ раздраженіемъ, но ни широта его ума, ни доброта его сердца не допускали его до узко-субъективной браковки всего сущаго за исключеніемъ собственной особы. Потому пессимистомъ онъ можетъ быть названъ только условно, такъ какъ 1) рядомъ съ мрачными йотами у него часто слышатся, если не радостныя, то производящія примирительное впечатлѣніе тѣмъ добродушіемъ, которымъ онѣ, очевидно, внушены, 2) его пессимизмъ состоитъ не въ самодовольномъ осужденіи
лось бы разочарование в женщине, недавно его вдохновлявшей.
Выше было сказано, что неудачи повели Преширна к разочарованию в людях и мире; далее, при разборе его произведений, мы найдём у него признаки пессимистического настроения. Однако Преширна нельзя назвать пессимистом в обычном смысле этого слова: настоящий пессимизм, как бы величествен и живописен ни был по внешности, какое бы участие ни возбуждал к одержимому им человеку вследствие тех страданий, которые он ему причиняет, всё-таки бывает основан в конце концов на эгоизме и к утверждению, что всё на свете никуда не годится, прибавляет молча: «кроме меня». Преширн мог быть недоволен окружающим и под влиянием своих личных неудач относиться к нему под час даже с раздражением, но ни широта его ума, ни доброта его сердца не допускали его до узко-субъективной браковки всего сущего за исключением собственной особы. Потому пессимистом он может быть назван только условно, так как 1) рядом с мрачными йотами у него часто слышатся, если не радостные, то производящие примирительное впечатление тем добродушием, которым они, очевидно, внушены, 2) его пессимизм состоит не в самодовольном осуждении
