Жизнь есть тюрьма, въ ней время — злой палачъ,
Съ нимъ юная всегда жена — тревога,
Скорбь — неусыпный сторожъ у порога,
Мучители — отчаянье и плачъ.
О другъ нашъ смерть, скорѣй свой срокъ назначь!
Ты ключъ, ты дверь, ты чающимъ дорога
Съ земли, что такъ печальна и убога,
Туда, гдѣ тлѣнье — всѣмъ недугамъ врачъ,
Гдѣ непріязнь когтей намъ не покажетъ,
Гдѣ мы обидъ не слышимъ за собой,
Гдѣ смертный узы всѣ свои развяжетъ, —
Туда, въ постель подъ черною землей,
Гдѣ спитъ такъ крѣпко, кто въ нее приляжетъ,
Что сна прервать не можетъ бѣдствій вой.
Жизнь есть тюрьма, в ней время — злой палач,
С ним юная всегда жена — тревога,
Скорбь — неусыпный сторож у порога,
Мучители — отчаянье и плач.
О друг наш смерть, скорей свой срок назначь!
Ты ключ, ты дверь, ты чающим дорога
С земли, что так печальна и убога,
Туда, где тленье — всем недугам врач,
Где неприязнь когтей нам не покажет,
Где мы обид не слышим за собой,
Где смертный узы все свои развяжет, —
Туда, в постель под чёрною землей,
Где спит так крепко, кто в неё приляжет,
Что сна прервать не может бедствий вой.
