Страница:Стихотворения барона Дельвига - 1829.djvu/44

44

Я и сушилъ, и долбилъ, и на кожѣ рѣзалъ искусно
Грозды, цвѣты и образы сильныхъ боговъ и героевъ.
То же никто не имѣлъ (могу похвалиться) подобныхъ
Чашъ и кувшиновъ и легкихъ корзинокъ. Часто, бывало,
Послѣ оргій вакхальныхъ другіе Сатиры спѣшили
Либо въ пещеры свои, отдохнуть на душистыхъ постеляхъ,
Либо къ рощамъ пугать и преслѣдовать юныхъ пастушекъ:
Я же къ тебѣ приходилъ, и покой и любовь забывая;
Пьяный, подъ пѣсню твою плясалъ я съ ученымъ козленкомъ;
Рѣзвый, на заднихъ ногахъ выступалъ и прыгалъ неловко,
Трясъ головой, и на роги мои и на бороду злился.
Ты задыхался отъ смѣха веселаго, слезы блестѣли
Въ ямкахъ щечекъ надутыхъ: и все забывалося горе.
Горе жь какое тогда у тебя, у младенца, бывало?
Тыкву мою разобьешь, изломаешь свирѣль, да и только.