Ка(!)къ кровожадный тигръ добычу раздиралъ
И злился въ клѣткѣ барсъ, почуя духъ кровавый.
Близъ старца юноша, смущенный шумомъ игръ,
Воскликнулъ: «Проклятъ будь, о Римъ, о лютый тигръ!
О, проклятъ будь народъ безъ чувства, безъ любови,
Ты, рукоплещущій, какъ звѣрь, при видѣ крови!»
— «Кто ты?» спросилъ старикъ. — «Афинянинъ! Привыкъ
Рукоплескать однимъ я стройнымъ лиры звукамъ,
Однимъ жрецамъ искусствъ, не воплямъ и не мукамъ.... »
— «Ребенокъ, ты не правъ», отвѣтствовалъ старикъ.
«Злодѣйство хладное душѣ невыносимо !»
— «А я благодарю боговъ-пенатовъ Рима.»
«Чему же ты такъ радъ?» — «Я радъ тому, что есть
Еще въ сердцахъ толпы свободы голосъ — честь:
Бросаются рабы у насъ на растерзанье —
Рабамъ смерть рабская! Собачья смерть рабамъ!
Что толку въ жизни ихъ — привыкнувшихъ къ цѣпямъ?
Достойны ихъ они, достойны поруганья!»
1846.
