Глядѣть и слушать въ мертвой тишинѣ
Такъ сладостно!.....
То циркъ былъ нѣкогда: теперь онъ опустѣлъ,
Полынь и тернъ усѣлись на ступени,
Тамъ, гдѣ народъ восторженный ревѣлъ,
Близь ложи цезарей еще лежали
Куски статуй, курильницъ и амфоръ:
Какъ будто бы они здѣсь возсѣдали
Еще вчера, увеселяя взоръ
Ристаніемъ.... но по аренѣ длинной
Цвѣтистый макъ пестрѣлъ между травой,
И тростникомъ, и розой полевой;
Лишь вѣтръ по ней ристалъ, какъ конь пустынной.
Лохмотьями прикрытъ, полунагой,
Глаза какъ смоль и съ молніею взгляда,
Съ чернокудрявой, смуглой головой,
Тамъ мальчикъ пасъ овецъ пугливыхъ стадо.
Трагически, ко мнѣ онъ руку протянулъ,
«Я голоденъ» — со злобою взывая.
—«Я голоденъ!».... невольно я вздохнулъ,
И нищаго, и циркъ обозрѣвая,
Промолвилъ: «вотъ она — Италія святая!»
1844.
