И я промокъ насквозь, окостенѣли руки;
Но окунь — видно, сталъ бодрѣе съ холодкомъ —
Со дна и по(!) верху гнался за червякомъ,
И ловко выхватилъ я пряно въ чолнъ двѣ щуки....
Тутъ вѣтеръ потянулъ — и золотымъ лучомъ
Деревню о(!)блило. Э, солнце какъ высо(!)ко!
Ужь дома самоваръ, пожалуй, недалеко....
Домой! и въ комнату, пронизанный(?оп) дождемъ,
Съ пылающимъ лицомъ, съ душой и мыслью ясной,
Двѣ щуки на снуркѣ, вхожу я съ торжествомъ —
И крикомъ всѣ меня встрѣчаютъ: «ахъ, несчастный!...»
Непосвященные! напрасенъ съ ними споръ!
Искусства нашего непризнанную музу
И грекъ не пріобщилъ къ парнасскому союзу!
Нѣтъ, муза чистая, витай между озеръ!
И пусть бѣгутъ твои балованныя сестры
На шумныхъ поприщахъ гражданственности пестрой
За лавромъ и хвалой и памятью вѣковъ:
Ты, ночью звѣздною, на мельничной плотинѣ,
Въ семъ царствѣ свай, колесъ, и плесени, и мховъ,
Таинственностью духъ питай въ святой пустынѣ!
Заслыша, что къ тебѣ въ тотъ часъ взываю я,
Заманивай меня по берегу ручья,
Въ высокой осокѣ протоптанной тропинкой,
