въ бракъ, то они въ соотвѣтственныхъ случаяхъ просили начальство «соединить бумаги». По разъясненію одной каторжанки, мѣра эта имѣетъ слѣдующее значеніе: «Если намъ бумаги соединятъ, то, значитъ, какъ пошлютъ въ одно мѣсто—по сибирскому тракту, либо на Сахалинъ, а тамъ мы можемъ уже пожениться; многіе такъ дѣлаютъ». Мнѣ разсказали слѣдующій случай, происшедшій въ централкѣ. Одна общественница, сидѣвшая долго въ ожиданіи отправки, познакомилась черезъ окно съ арестантомъ, тоже общественникомъ, и оба подали прошеніе о разрѣшеніи вступить между собой въ бракъ. Результатъ ихъ просьбы былъ благопріятный, и имъ дали свиданіе. Между тѣмъ къ вѣнцу было уже все приготовлено; куплены кольца, сшито необходимое бѣлье, невѣстѣ подарены платья—все на деньги жениха. Но свиданіе, увы, имѣло роковыя послѣдствія для невѣсты, такъ какъ женихъ, доселѣ знавшій ее издали, теперь убѣдился, что она некрасива и совсѣмъ не молода. Женихъ отказался отъ свадьбы и потребовалъ обратно подарковъ. Этимъ и кончилось курьезное сватовство.
Каторжанки, число которыхъ было во много разъ больше числа другихъ ссыльныхъ арестантокъ, взятыхъ вмѣстѣ, составляли въ тюрьмѣ особую, замкнутую касту, отнюдь не смѣшивавшуюся съ другими пересыльными арестантками. Имъ была отведена особая камера, для нихъ существовали особые порядки, онѣ были подчинены особо строгому режиму. Всѣ онѣ были одѣты въ бѣлое: бѣлыя коленкоровыя юбки, такія же кофты и бѣлые платки. Онѣ не могли отказываться отъ работъ, если начальство этого требовало, и вообще онѣ исполняли обязанности тюремной прислуги: одна завѣдывала кубомъ, другая лампами, третья прислуживала въ «дѣтскомъ пріютѣ», каждый день нѣсколько десятковъ каторжанокъ отправлялось на прачешную, гдѣ онѣ, какъ выше сказано, работали съ ранняго утра до вечерней повѣрки. Каторжанки обязаны были «становиться на молитву». Какъ мы также
