деревню не посылать, а взять съ собою; а я и не думала ее отправить. Вотъ, матушки мои, какъ все это вышло.
— Отчего-же ты раздумала за мужемъ-то слѣдовать?
— Да какъ тебѣ сказать, дѣло мое ужъ не молодое. Да тутъ старикъ одинъ попался въ партіи съ нами, ну и погадалъ онъ мнѣ на рукѣ. Съ мужемъ твоимъ, говоритъ, ты ужъ не увидишься. Ну, я и стала думать.
Вмѣстѣ съ этой женщиною изъ той-же попутной тюрьмы была возвращена обратно дѣвочка лѣтъ 16-ти, оставшаяся единственно въ живыхъ изъ многочисленнаго семейства, слѣдовавшаго по общественному приговору въ Сибирь и сдѣлавшагося всецѣло, за исключеніемъ этой дѣвочки, жертвою тифа, свирѣпствовавшаго въ тюрьмѣ.
Въ камеру нашу ввели цѣлое семейство общественниковъ, именно старуху-мать, нѣсколькихъ дочерей и сноху съ тремя ребятами, а на мужскомъ отдѣленіи былъ старикъ. Мужъ молодой женщины былъ осужденъ въ каторгу, и потому все его семейство выслали въ Сибирь отъ общества. Всѣ они были измучены обрушившимся на нихъ несчастьемъ; болѣе же всѣхъ томилась молодая женщина, не вѣдавшая, гдѣ ея мужъ, и что съ нимъ. Она хотѣла за нимъ послѣдовать, но не знала, кого и какъ спросить. Ее надоумили справиться, нѣтъ-ли ея мужа здѣсь въ тюрьмѣ. Она такъ и поступила и ждала отвѣта съ нетерпѣніемъ; но надзирательницѣ, къ которой она обратилась, было чуждо пониманіе ея горя, пониманіе жизненнаго для нея значенія поднятаго ею вопроса, и справка, по запамятованію или равнодушію, откладывалась въ долгій ящикъ. Бѣдная женщина волновалась, плакала, бранилась со свекровью, накидывалась на невинныхъ дѣтей и кричала имъ въ сердцахъ: «Уйдите отъ меня, постылые!» Она часто бѣгала въ корридоръ и смотрѣла тамъ въ окно къ арестантамъ, надѣясь какъ-нибудь случайно увидѣть своего мужа, но все напрасно. Одна каторжанка справилась у своего «друга» про ея мужа и получила отвѣтъ, что онъ въ боль-
