опротивѣла (это она жаловалась на «колоколецъ», а также на «воющую» монахиню), и она буквально чахла. Больно было смотрѣть на ея сгорбленную фигуру, на ея измученное, тоскующее лицо. Жила она вся въ прошедшемъ, любила разсказывать про свое прежнее счастливое житье, про любовь къ ней мужа и нѣжныя отношенія между ними. По какой-то странной случайности я напоминала ей мужа, и этого было достаточно, чтобы она меня полюбила.
— Господи, хоть-бы Богъ привелъ увидѣть его! Ужъ даромъ, что измучилась. Лишь-бы отсюда вырваться, изъ этого ада, а тамъ ужъ не долго: всего-то, говорятъ, плыть шесть недѣль.
Эта милая, добрая женщина готова была перенести какія угодно лишенія, лишь бы поскорѣй увидѣть своего мужа, котораго она такъ сильно любила?
Въ одной камерѣ съ этой женщиною находилась ея товарка изъ одной съ нею деревни, тоже высланная по приговору общества въ Сибирь, по привлеченіи ея мужа къ тому-же дѣлу, по которому былъ осужденъ мужъ первой. Она ужъ разъ была доставлена въ «централку», послѣ того какъ она высказала желаніе послѣдовать къ мужу на Сахалинъ. Она имѣла съ собою троихъ дѣтей, изъ которыхъ старшей дѣвушкѣ было лѣтъ 16. Въ «централкѣ» она раздумала ѣхать къ мужу и подала прошеніе о томъ, чтобы ее отвезли обратно въ Тобольскую губернію; но на дорогѣ въ одной изъ попутныхъ тюремъ, она опять передумала и рѣшилась ѣхать на Сахалинъ. Вотъ ея разсказъ о томъ, какъ она это устроила.
— Пришла я туда, и захотѣлось мнѣ опять къ мужу. Я и говорю смотрителю: «Ваше благородіе, тамъ мнѣ не такъ написали прошеніе-то; я сказала, что хочу дочь отправить обратно на родину, какъ она малолѣтняя, они взяли да меня съ ребятами сюда». Значитъ, онъ за меня хлопоталъ; меня обратно сюда и пригнали. Да еще уговаривалъ дѣвку-то въ
