чему-то особенно запомнился слѣдующій, который она выдавала за дѣйствительность. Нѣкая женщина, съ которою она потомъ будто-бы сидѣла въ одной тюрьмѣ, рѣшилась обратиться къ архіерею съ просьбой о матеріальной помощи. Будучи сама безграмотна, она попросила одного студента изложить письменно, что ей нужно. И вотъ, посланіе, составленное студентомъ, вышло въ видѣ слѣдующаго четверостишія:
Сѣю-вѣю, вѣю-сѣю,
Пишу просьбу къ архіерею:
Архіерей мой, архіерей!
Дай мнѣ денегъ поскорѣй!
Среди высылаемыхъ за безписьменость были двѣ сестры, крестьянки Олонецкой губерніи, пришедшія пѣшкомъ въ Петербургъ продавать нитки. Одна изъ нихъ была дѣвушка 16-ти лѣтъ, а другая, замужняя, лѣтъ 23-хъ. Въ большой свѣтъ онѣ пустымъ впервые. Живя въ своей деревнѣ, свободныя какъ птицы, онѣ не знали, какіе строгіе законы существуютъ за чертою ихъ захолустья. Послѣ долгихъ мытарствъ, онѣ до стигли, наконецъ, желанной цѣли, города, въ которомъ разсчитывали поправить свои дѣла; но черезъ четыре часа послѣ прибытія онѣ, къ немалому своему изумленію, были арестованы. Находясь уже въ тюрьмѣ, онѣ не могли разобраться въ томъ, что съ ними случилось, и на вопросъ, за что ихъ высылаютъ, ничего не могли отвѣтить. Лишь надзирательница мнѣ объяснила, что паспорта, полученные ими изъ волости, были краткосрочные, а согласно установившемуся въ Петербургѣ правилу, такіе паспорта вовсе не прописываются, а предъявители ихъ подвергаются немедленно высылкѣ изъ города; возможно, впрочемъ, что въ данномъ случаѣ паспорта уже оказались просроченными. Испорченная арестантская среда, повидимому, на нихъ нисколько не дѣйствовала; обѣ онѣ по цѣлымъ днямъ работали и мысленно жили въ деревнѣ, въ кругу своихъ родныхъ.
