Остальную массу арестантокъ составляли тюремные разночинцы, концентрированные въ стѣнахъ тюрьмы по самымъ различнымъ и частью неуловимымъ причинамъ и образующіе безформенный конгломератъ, не поддающійся раздѣленію на группы или категоріи. Тутъ фигурировали высылаемые и по подозрѣнію, и по безписьменности, и просто невѣдомо за что. Тутъ была, напримѣръ, одна прачка, сожитель которой подвергся высылкѣ за какія-то «качества»; по пути захватили и ее. Компетентное лицо, имущее власть, откровенно сказало ей, что полиція противъ нея ничего не имѣетъ, зная ее за хорошую, работящую дѣвушку, но что, разъ ея сожитель высылается, то и она должна уѣхать (!). Бѣдная дѣвушка, такимъ образомъ, безъ всякаго повода была предана остракизму.
Въ числѣ этихъ разночинцевъ была «генеральша» (на самомъ дѣлѣ, генеральская дочь), шедшая этапомъ уже нѣсколько разъ. Она была ужъ немолода, очень некрасива, но въ высшей степени добродушна и наивна. Она получила воспитаніе въ одномъ изъ первоклассныхъ институтовъ, по выходѣ изъ котораго ее стали вывозить въ свѣтъ. Судьба ее столкнула съ какимъ-то грекомъ, который ее похитилъ изъ отцовскаго дома и увезъ за-границу, гдѣ она вояжировала до тѣхъ поръ, пока онъ ея не бросилъ. Она вернулась въ Россію, но родители ея не приняли. Съ тѣхъ поръ она мыкалась по свѣту и дошла до тюрьмы. Ѣздила она къ своимъ родственникамъ въ другія мѣста, но всюду отказывались имѣть съ нею дѣло и даже видѣть ее, и она добивалась лишь того, что ее высылали «за безписьменностью». Судя по ея костюму, она на волѣ сильно бѣдствовала. Она говорила, что могла-бы найти занятія въ качествѣ учительницы, но, слабъ человѣкъ, она любила водку. Въ тюрьмѣ, очевидно, она себя чувствовала хорошо, и начальство къ ней благоволило. Она отличалась словоохотливостью, любила разсказывать о своемъ грекѣ, знала массу исторій и анекдотовъ, любила вести пикантные разговоры съ «марухами». Изъ всѣхъ ея анекдотовъ, мнѣ по-
