служителями, отсутствіе опредѣленнаго времени и порядка для принятія арестантской корреспонденціи и т. д. Перечисленіе всѣхъ аномалій было-бы утомительно, а для людей, незнакомыхъ съ тюремнымъ бытомъ, лишено интереса. Между тѣмъ, всѣ эти мелочи въ совокупности дѣйствуютъ на заключеннаго принижающимъ образомъ, внушаютъ ему неувѣренность въ каждомъ шагѣ и окружаютъ его атмосферою безправія, которая отравляетъ и безъ того печальную жизнь. Я умолчу также о томъ, что я лично испытала въ этой тюрьмѣ среди безпрестанной «борьбы за существованіе».
Трудно описать волненіе, овладѣвшее мною, когда я узнала, что назначенъ день моей отправки. На этотъ разъ обошлось безъ сюрпризовъ. Я была вызвана въ контору, оттуда выведена на дворъ, гдѣ была собрана вся партія, и затѣмъ, по осмотрѣ вещей и выдачѣ кормовыхъ, шествіе тронулось подъ конвоемъ солдатъ съ саблями на-голо, имѣя смотрителя во главѣ. Мы шли самыми глухими улицами окраины города. На вокзалѣ мы были поставлены на крайней части платформы, куда публика не допускалась. Отъ времени до времени смотритель приводилъ своихъ знакомыхъ, на меня почему-то показывалъ пальцемъ и что-то разсказывалъ. Ждать пришлось съ добрый часъ. Поѣздъ, наконецъ, пришелъ, и мы были приняты новымъ конвоемъ и посажены въ одинъ вагонъ. Солдаты, проводившіе насъ на вокзалъ, вернулись обратно.
Поѣздъ тронулся. Въ вагонѣ началось пѣніе пошлыхъ пѣсенъ, сопровождаемое безобразными сценами заигрыванія съ женщинами, которыхъ въ вагонѣ было всего четыре. Оказалось, что новые конвойные были всѣ поголовно пьяны. Они первые подали поводъ къ нарушенію благопристойности. Особенно возмутительно велъ себя одинъ писарь, часто заходившій въ вагонъ, чтобы выкликать арестантовъ, спускаемыхъ на попутныхъ станціяхъ. Подойдя къ одной вполнѣ порядочной дѣвушкѣ, онъ ее хлопнулъ по плечу со словами: «А съ тобою мы до самаго Питера поѣдемъ». Дѣвушка оттолкнула его
