стантки и даже надзирательницы знали, что эта женщина отказывается принимать всякую пищу; но никто на это не обращалъ вниманія. Потомъ разсказывали, что больная передъ смертью просила пить, но некому было поднести ей воды.
Въ этой-же «большой больницѣ» готовилась отойти въ вѣчность еще одна больная женщина. Каждый разъ, когда докторъ являлся въ тюрьму, онъ справлялся о ней у старшей надзирательницы слѣдующимъ образомъ: «А что, у Бронской вшей много?» Оба посмѣются. Зайдетъ на минутку къ больнымъ и этимъ считаетъ свои обязанности исполненными. Наѣзжалъ онъ въ тюрьму очень рѣдко. При тюрьмѣ состоялъ и фельдшеръ, но, въ чемъ проявлялась его дѣятельность, мнѣ неизвѣстно. Обыкновеннымъ средствомъ леченія служила «больничная порція», оцѣнивавшаяся на тюремномъ рынкѣ, какъ намъ уже извѣстно, въ три копѣйки. При тюрьмѣ считалась на службѣ также и акушерка, но жила она гдѣ-то очень далеко и въ тюрьму никогда не заглядывала; въ экстренныхъ случаяхъ обязанности ея исполняли простыя арестантки.
Наступили еврейскіе праздники. По традиціонному обычаю, всѣ еврейки были собраны въ одну камеру, которую онѣ предварительно вычистили и тщательно вымыли; онѣ получили разрѣшеніе купить на свои деньги дрова, а также керосинъ, чтобы освѣщать камеру по-праздничному. Тѣ арестантки, которыя имѣли собственныя платья, постарались раздобыть ихъ изъ конторы, чтобы одѣться понаряднѣе. Въ камерѣ шла стряпня. Еврейская община, какъ говорили, доставила на каждаго арестанта-еврея по ½ пуда мацы (опрѣсноковъ), нѣкоторое количество мяса, картошекъ, селедокъ и даже бутылку дешеваго вина. Частью присланной провизіи еврейки подѣлились съ другими арестантками. Значительная часть припасовъ была растащена служителями; сверхъ того, какъ говорили, часть мацы пошла на начинку смотрительскихъ поросятъ, а значительная часть картофеля на смотрительскій же огородъ. Въ результатѣ, полученная для евреевъ пища оказалась недостаточною; особенно
