измѣненіе формы произведеній, упраздненіе всего условнаго, изгнаніе изъ литературы, по выраженію Пушкина, «чопорности и жеманства», называніе вещей по имени а не иносказательно, употребление простаго а не высокаго слога. Его несомнѣнная заслуга, большая степень реализма въ искуствѣ, больше истины и непосредственности. Но романтизмъ былъ движеніемъ несравненно больше глубокимъ и богатымъ послѣдствіями. Происходила въ этой формѣ творчества ликвидація всего просвѣтительнаго вѣка, литературы псевдо-классической, теорій общественнаго договора, сухой логики раціонализма разрѣшающей по дедуктивному методу всѣ задачи жизни и бытiя. Совершая поворотъ къ таинственному, къ инстинкту, къ порывамъ сердца, которое «вѣрные глаза и стеклышка мудреца», романтическое движение получило въ Вильнѣ еще особую національную окраску. Воспоминанiя свѣжаго и не забытаго прошлаго сочетались въ неопредѣленной поэтической дали съ мечтами и надеждами будущаго и съ сознаніемъ непрекратившагося національнаго бытiя, основанными между прочимъ и на возстановлении имени Польши въ одной изъ ея бывшихъ частицъ по волѣ Александра I и по вѣнскимъ трактатамъ. Обрисовавъ этими немногими штрихами обстановку начинающагося дѣйствія, приступаю къ изображенію самаго дѣйствующаго лица.
Адамъ Мицкевичъ учился филологiи въ виленскомъ университетѣ (1815-1819), потомъ опредѣленъ учителемъ словесности и истори въ ковенское уѣздное училище. Душа у него была нѣжная, добрая, привязывающаяся къ людямъ, любящая и горячо всѣми товарищами любимая. Онъ былъ весьма отзывчивъ на впечатлѣнiя извнѣ, но это чувство требовало времени, чтобы раскачаться, послѣ чего оно вибрировало размахомъ богатырской эмоціи или мощной страсти. Преобладающее душевное настроение было веселое и жизнерадостное, но
