шемуся факту, какъ повелѣнію Аллаха. Типическимъ выраженіемъ этой покорности судьбѣ можетъ служить увѣковѣченный преданіемъ «вздохъ Мавра» (Sospiro del Moro), то есть плачъ сдавшаго Гренаду въ сто лѣтъ послѣ Валленрода (2 Января 1492 г.) маленькаго царька el rey Chico Абу-Абдаллы-Магомета или Боабдиля. Прекрасна баллада Альпухара, но она столь мало исторична, какъ польскiй король Василій и московскій князь Астольфъ въ знаменитой драмѣ Кальдерона La vida es sueno (Жизнь есть сонъ).
Небудемъ оспаривать у фантазіи права создавать произведения изъ чего бы то ни было, изъ воздуха, изъ песку, изъ чистѣйшихъ вымысловъ, но совсѣмъ устранивъ вопросъ о матеріалѣ, мы не можемъ не требовать чтобы эта фантазія была послѣдовательна, строила правильно и симметрично и соблюдала смыслъ въ постройкѣ. Самъ Мицкевичъ не былъ съ этой стороны доволенъ Валленродомъ, онъ признавалъ его произведеніемъ несовершеннымъ и даже неудавшимся. Въ письмѣ, писанномъ въ началѣ 1828 г. (IV, 102) онъ заявляетъ, что первоначально намѣревался написать двѣ отдѣльныя повѣсти, одна должна была начинаться съ описанія заразы, то есть съ того дивнаго апоѳеоза народной были, которая озаглавлена «пѣснь Вайделота» (О быль народная! Ковчегъ завѣта ты—Давно минувшаго съ живымъ ты единеніе. Въ тебя кладетъ народъ бойца вооруженіе — И пряди думъ своихъ и чувствъ своихъ цвѣты...), а слѣдовательно и повѣсть того же Вайделота о томъ, какъ воспитывался юный Вальтеръ у нѣмцевъ, какъ вайделотъ внушалъ ему: «Ты не невольникъ: одно у рабовъ есть оружіе — измѣна», какъ Вальтеръ прислушивался на берегу морскомъ какъ ежеминутно «Новая гидра съ пескомъ несется—Бѣлые плёсы разширитъ живой материкъ уничтожить», какъ потомъ Вальтеръ вернувшись на родину «Счастія въ домѣ невстрѣтилъ, потому что его не нашлося въ отчизнѣ»; какъ наконецъ онъ бѣжитъ изъ Литвы невѣдомо куда съ адскимъ, тай
