Когда профессоръ уѣхалъ, Сергѣй Ивановичъ обратился къ брату.
— Очень радъ, что ты пріѣхалъ. Надолго? Что̀ хозяйство?
Левинъ зналъ, что хозяйство мало интересуетъ старшаго брата, и что онъ, только дѣлая ему уступку, спросилъ его объ этомъ, и потому отвѣтилъ только о продажѣ пшеницы и деньгахъ.
Левинъ хотѣлъ сказать брату о своемъ намѣреніи жениться и спросить его совѣта, онъ даже твердо рѣшился на это; но когда онъ увидѣлъ брата, послушалъ его разговора съ профессоромъ, когда услыхалъ потомъ этотъ невольно покровительственный тонъ, съ которымъ братъ разспрашивалъ его о хозяйственныхъ дѣлахъ (материнское имѣніе ихъ было недѣленое, и Левинъ завѣдывалъ обѣими частями), Левинъ почувствовалъ, что не можетъ почему-то начать говорить съ братомъ о своемъ рѣшеніи жениться. Онъ чувствовалъ, что братъ его не такъ, какъ ему бы хотѣлось, посмотритъ на это.
— Ну что у васъ земство какъ, спросилъ Сергѣй Ивановичъ, который очень интересовался земствомъ и приписывалъ ему большое значеніе.
— А право не знаю.....
— Какъ? Вѣдь ты членъ управы?
— Нѣтъ, ужъ не членъ; я вышелъ, отвѣчалъ Левинъ, — и не ѣзжу больше на собранія.
— Жалко! — промолвилъ Сергѣй Ивановичъ, нахмурившись.
Левинъ въ оправданіе сталъ разсказывать, что̀ дѣлалось на собраніяхъ въ его уѣздѣ.
