тою насмѣшкой, причину которой нельзя было понять.
Графиня Лидія Ивановна давно уже перестала быть влюбленною въ мужа, но никогда съ тѣхъ поръ не переставала быть влюбленною въ кого-нибудь. Она бывала влюблена въ нѣсколькихъ вдругъ, и въ мущинъ, и въ женщинъ; она бывала влюблена во всѣхъ почти людей чѣмъ-нибудь особенно выдающихся. Она была влюблена во всѣхъ новыхъ принцессъ и принцевъ, вступавшихъ въ родство съ Царскою фамиліей, была влюблена въ одного митрополита, одного викарнаго и одного священника. Была влюблена въ одного журналиста, въ трехъ славянъ, въ Комисарова; въ одного министра, одного доктора, одного англійскаго миссіонера и въ Каренина. Всѣ эти любови, то ослабѣвая, то усиливаясь, не мѣшали ей въ веденіи самыхъ распространенныхъ и сложныхъ придворныхъ и свѣтскихъ отношеній. Но съ тѣхъ поръ, какъ она, послѣ несчастія, постигшаго Каренина, взяла его подъ свое особенное покровительство, съ тѣхъ поръ какъ она потрудилась въ домѣ Каренина, заботясь о его благосостояніи, она почувствовала, что всѣ остальныя любови не настоящія, а что она истинно влюблена теперь въ одного Каренина. Чувство, которое она теперь испытывала къ нему, казалось ей сильнѣе всѣхъ прежнихъ чувствъ. Анализуя свое чувство и сравнивая его съ прежними, она ясно видѣла, что не была бы влюблена въ Комисарова, еслибъ онъ не спасъ жизни Государя, не была бы влюблена въ Ристичъ-Куджицкаго, еслибы не было Славянскаго вопроса, но что Каренина она любила за него самого, за его высокую непонятую душу, за милый для нея тонкій звукъ его голоса, съ его протяжными интонаціями, за его усталый взглядъ, за его характеръ и мягкія бѣлыя руки съ напухшими жилами. Она не только радовалась встрѣчѣ съ нимъ, но она искала на его лицѣ признаковъ того впечатлѣнія, ко-
