презиралъ прежде, но которыя теперь противъ его воли получали необыкновенную и неопровержимую значительность. И Левинъ видѣлъ, что устройство всѣхъ этихъ мелочей совсѣмъ не такъ легко было, какъ ему казалось прежде. Несмотря на то, что Левинъ полагалъ, что онъ имѣетъ самыя точныя понятія о семейной жизни, онъ, какъ и всѣ мущины, представлялъ себѣ невольно семейную жизнь только какъ наслажденіе любви, которой ничто не должно было препятствовать и отъ которой не должны были отвлекать мелкія заботы. Онъ долженъ былъ, по его понятію, работать свою работу и отдыхать отъ нея въ счастіи любви. Она должна была быть любима, и только. Но онъ, какъ и всѣ мущины, забывалъ, что и ей надо работать. И онъ удивлялся, какъ она, эта поэтическая, прелестная Кити, могла, въ первыя же не только недѣли, въ первые дни семейной жизни, думать, помнить и хлопотать о скатертяхъ, о мебели, о тюфякахъ для пріѣзжихъ, о подносѣ, о поварѣ, обѣдѣ и т. п. Еще бывши женихомъ, онъ былъ пораженъ тою опредѣленностію, съ которою она отказалась отъ поѣздки за границу и рѣшила ѣхать въ деревню, какъ-будто она знала что-то такое, что̀ нужно, и кромѣ своей любви могла еще думать о постороннемъ. Это оскорбило его тогда, и теперь нѣсколько разъ ея мелочныя хлопоты и заботы оскорбляли его. Но онъ видѣлъ, что это ей необходимо. И онъ, любя ее, хотя и не понималъ зачѣмъ, хотя и посмѣивался надъ этими заботами, не могъ не любоваться ими. Онъ посмѣивался надъ тѣмъ, какъ она разставляла мебель, привезенную изъ Москвы, какъ убирала по новому свою и его комнату, какъ вѣшала гардины, какъ распредѣляла будущее помѣщеніе для гостей, для Долли, какъ устраивала помѣщеніе своей новой дѣвушкѣ, какъ заказывала обѣдъ старику повару, какъ входила въ препиранья съ Агаѳьей Михайловной, отстраняя ее
