вина, надѣлъ на первый суставъ его пальца. «Обручается рабъ Божій Константинъ рабѣ Божіей Екатеринѣ.» И, надѣвъ большое кольцо на розовый, маленькій, жалкій своею слабостью палецъ Кити, священникъ проговорилъ то же.
Нѣсколько разъ обручаемые хотѣли догадаться, что̀ надо сдѣлать, и каждый разъ ошибались, и священникъ шепотомъ поправлялъ ихъ. Наконецъ, сдѣлавъ, что нужно было, перекрестивъ ихъ кольцами, онъ опять передалъ Кити большое, а Левину маленькое; опять они запутались, и два раза передавали кольцо изъ руки въ руку, и все-таки выходило не то, что̀ требовалось.
Долли, Чириковъ и Степанъ Аркадьевичъ выступили впередъ поправить ихъ. Произошло замѣшательство, шепотъ и улыбки; но торжественно-умиленное выраженіе на лицахъ обручаемыхъ не измѣнилось; напротивъ, путаясь руками, они смотрѣли серіознѣе и торжественнѣе, чѣмъ прежде, и улыбка, съ которою Степанъ Аркадьевичъ шепнулъ, чтобы теперь каждый надѣлъ свое кольцо, невольно замерла у него на губахъ. Ему чувствовалось, что всякая улыбка оскорбитъ ихъ.
«Ты бо изъ начала создалъ еси мужескій полъ и женскій,» читалъ священникъ вслѣдъ за перемѣной колецъ, «и отъ Тебе сочетавается мужу жена, въ помощь и въ воспріятіе рода человѣча. Самъ убо, Господи Боже нашъ, пославый истину на наслѣдіе Твое и обѣтованіе Твое, на рабы Твоя отцы наша, въ коемждо родѣ и родѣ, избранныя Твоя: призри на раба Твоего Константина, и на рабу Твою Екатерину, и утверди обрученіе ихъ въ вѣрѣ и единомысліи, и истинѣ, и любви»......
Левинъ чувствовалъ все болѣе и болѣе, что всѣ его мысли о женитьбѣ, его мечты о томъ, какъ онъ устроитъ свою жизнь, что все это было ребячество, и что это что-то та-
