Онъ вздоховъ и рыданья
Не знаетъ никогда,
Не терпитъ и страданья,
Но веселъ завсегда.
25 Ктожъ сей подверженъ страсти, не можетъ не грустить,
Тотъ самъ не въ своей власти, чтобы престать любить.
Хоть кажется быть вольнымъ,
Но зракъ лица смущенъ,
Не можетъ быть довольнымъ,
30 Когда ужъ кѣмъ прельщенъ.
Он вздохов и рыданья
Не знает никогда,
Не терпит и страданья,
Но весел завсегда.
25 Ктож сей подвержен страсти, не может не грустить,
Тот сам не в своей власти, чтобы престать любить.
Хоть кажется быть вольным,
Но зрак лица смущен,
Не может быть довольным,
30 Когда уж кем прельщен.
Счастлива жизнь тому, кто любви не знаетъ,
Духъ спокоенъ завсегда и не воздыхаетъ.
И не думаетъ о томъ,
Не крушится ни о комъ;
5 Ево въ свѣтѣ веселитъ лишь драгая вольность.
День въ весельи проводя, сладко засыпаетъ,
Проводя прїятной сонъ, весело вставаетъ.
Веселится видя день,
Какъ пастухъ пришелъ подъ тѣнь,
10 Чтобъ отъ солнца ево зной тамъ не безпокоилъ.
О мучительная жизнь! кто любви подвластенъ:
Ахъ! какая ето страсть, что въ себѣ не властенъ,
Счастлива жизнь тому, кто любви не знает,
Дух спокоен завсегда и не воздыхает.
И не думает о том,
Не крушится ни о ком;
5 Ево в свете веселит лишь драгая вольность.
День в весельи проводя, сладко засыпает,
Проводя приятной сон, весело вставает.
Веселится видя день,
Как пастух пришел под тень,
10 Чтоб от солнца ево зной там не беспокоил.
О мучительная жизнь! кто любви подвластен:
Ах! какая ето страсть, что в себе не властен,
