Я увяну въ лучшемъ цвѣтѣ,
Только можетъ ли на свѣтѣ
15 Быть мучитель таковой,
Ктобъ плѣнивъ не звалъ драгой.
Я не вижу въ немъ тирана
Иль лишъ кажется мнѣ такъ.
Нѣтъ онъ любитъ безъ обмана,
20 Мой ему прїятенъ зракъ.
Любитъ онъ меня конечно:
Отъ чево же я сердечно
Днесь мученїе терплю?
Отъ тово, что я люблю.
25 Щастья нѣтъ безъ огорченья,
Какъ на свѣтѣ ни живи;
Нѣтъ любови безъ мученья,
Нѣтъ утѣхи безъ любви
Воспрїявъ любви уставы,
30 Такъ и скуки и забавы,
Чувствуй ты моя душа,
Сердце тѣша и круша.
Я увяну в лучшем цвете,
Только может ли на свете
15 Быть мучитель таковой,
Ктоб пленив не звал драгой.
Я не вижу в нём тирана
Иль лишь кажется мне так.
Нет он любит без обмана,
20 Мой ему приятен зрак.
Любит он меня конечно:
От чево же я сердечно
Днесь мучение терплю?
От тово, что я люблю.
25 Щастья нет без огорченья,
Как на свете ни живи;
Нет любови без мученья,
Нет утехи без любви
Восприяв любви уставы,
30 Так и скуки и забавы,
Чувствуй ты моя душа,
Сердце теша и круша.
Не смущай вздыханьемъ духъ,
О возлюбленной пастухъ,
Тщетно мучишься стеня,
Ты плѣнилъ уже меня!
5 Стыдъ хоть молвить запрещалъ,
Но мой взоръ тебѣ казалъ,
Не смущай вздыханьем дух,
О возлюбленной пастух,
Тщетно мучишься стеня,
Ты пленил уже меня!
5 Стыд хоть молвить запрещал,
Но мой взор тебе казал,
