Лишь только занялась заря,
Какъ солнце въ верьхъ взошло горя,
И осветило земной кругъ,
Пошла пастушка съ стадомъ въ лугъ
5 Къ потоку чистыхъ водъ.
Въ немъ видѣнъ былъ на днѣ песокъ,
Понравился ей струй тѣхъ токъ,
Раздѣвшись стала мыться въ немъ,
Невидима нага ни кѣмъ
10 Плескалася водой.
Вдругъ въ сторону простерла взоръ,
Идетъ пастухъ съ высокихъ горъ,
Которой ею былъ плѣненъ,
И часто духомъ возмущенъ;
15 Изъ струй спѣшила вонъ.
Уже пастухъ къ струямъ прибѣгъ,
А ей еще далекъ былъ брегъ:
Она не знала, что начать,
Казаться или утопать.
20 Смутившись мысльми вся.
Нашла стыдъ крыть единой путь,
Чтобъ бросясь въ глубину тонуть.
Пастухъ лишенный зрѣть красы,
Ужъ видитъ чуть одни власы,
25 Кидается съ бреговъ.
Лишь только занялась заря,
Как солнце в верьх взошло горя,
И осветило земной круг,
Пошла пастушка с стадом в луг
5 К потоку чистых вод.
В нём виден был на дне песок,
Понравился ей струй тех ток,
Раздевшись стала мыться в нем,
Невидима нага никем
10 Плескалася водой.
Вдруг в сторону простерла взор,
Идет пастух с высоких гор,
Которой ею был пленен,
И часто духом возмущен;
15 Из струй спешила вон.
Уже пастух к струям прибег,
А ей еще далек был брег:
Она не знала, что начать,
Казаться или утопать.
20 Смутившись мысльми вся.
Нашла стыд крыть единой путь,
Чтоб бросясь в глубину тонуть.
Пастух лишенный зреть красы,
Уж видит чуть одни власы,
25 Кидается с брегов.
