Онагожъ Ты пощади, да-не-бу́детъ она́ проліянна».
210 Такъ говоря, изсу́нулъ свой-ме́чъ, да-себя́ прободетъ тѣмъ:
Но при немъ всѣ бывшіи руку его удержали.
Ста́ръ-мужъ притомъ Софронѵмъ, толкователь божески воли,
Удостовѣ́рилъ его, что можетъ во-все́мъ Посідо́ну
До́вле[1] онъ сотворить, безъ смерти невинныя Сыну.
215 «Твой обѣтъ,—утверждалъ рѣчь такъ,—былъ всяко несмысленъ:
Боги отнюдъ не-хотя́тъ быть лютостьми благодари́мы:
Бойся еще приложить къ твоему Оброку порочну,
Грѣхъ, исполненіемъ симъ, Естества противный Законамъ;
Въ жертву сію заколи сто-Воло́въ бѣлѣ́йшихъ и-снѣ́га;
220 Кровь ихъ при Олтарѣ излей увѣнчанномъ цвѣта́ми,
И воскури Ѳѵміамъ[2] уханія въ честь Посідо́ну».
Ідомене́й сію рѣчь слушалъ очи поту́пивъ,
И ничего Софронѵму на-ту́ отвѣщая словами.
Ярость уже́ въ оча́хъ его пламенѣя горѣла
225 Въ Смыслѣ неистовство, а боль въ сердцѣ кипѣлъ пресвирѣпо;
Блѣдно и-то́ще Лице по-мгнове́ніямъ цвѣтъ измѣняло;
Рѣчь безъ-ума́ сталъ-гласи́ть, и-стопа́ми шествуяй мнился:
Видимы были всѣ-чле́ны его отъ-смуще́ній дрожжащи.
Въ томъ говорилъ Сынъ-ему́: «вотъ я, вотъ я, мой-Роди́тель!
Онагож Ты пощади, да-не-бу́дет она́ пролиянна».
210 Так говоря, иссу́нул свой-ме́ч, да-себя́ прободет тем:
Но при нём все бывшии руку его удержали.
Ста́р-муж притом Софроним, толкователь божески воли,
Удостове́рил его, что может во-всё́м Посидо́ну
До́вле[1] он сотворить, без смерти невинные Сыну.
215 «Твой обет, — утверждал речь так, — был всяко несмыслен:
Боги отнюд не-хотя́т быть лютостьми благодари́мы:
Бойся еще приложить к твоему Оброку порочну,
Грех, исполнением сим, Естества противный Законам;
В жертву сию заколи сто-Воло́в беле́йших и-сне́га;
220 Кровь их при Олтаре излей увенчанном цвета́ми,
И воскури Фимиам[2] ухания в честь Посидо́ну».
Идомене́й сию речь слушал очи поту́пив,
И ничего Софрониму на-ту́ отвещая словами.
Ярость уже́ в оча́х его пламенея горела
225 В Смысле неистовство, а боль в сердце кипел пресвирепо;
Бледно и-то́ще Лице по-мгнове́ниям цвет изменяло;
Речь без-ума́ стал-гласи́ть, и-стопа́ми шествуяй мнился:
Видимы были все-чле́ны его от-смуще́ний дрожжащи.
В том говорил Сын-ему́: «вот я, вот я, мой-Роди́тель!
