вые изобрѣтатели его слѣдовали ему неуклонно. Вникая въ эту форму Политика и Софиста и соображая, какой философской школѣ могла она принадлежать, мы останавливаемся на томъ мнѣніи, что вся она построена по правиламъ мегарцевъ, и постараемся доказать это.
Извѣстно, что Эвклидъ и его послѣдователи одобряли положеніе элейцевъ, что одно существующее заключаетъ въ себѣ силу и природу всѣхъ вещей и доставляетъ нашему уму знаніе истины. Но, соглашаясь съ ними въ этомъ, они не удовлетворялись однакожъ тѣмъ сущимъ, называвшимся τὸ ἓν или τὸ ὄν; ибо глава мегарской школы видѣлъ, что если источникомъ знанія будетъ лишь одно, — предѣлы человѣческихъ познаній окажутся до того тѣсными, что, кромѣ природы того сущаго, мы ни о чемъ другомъ и мыслить не можемъ. И такъ, подъ вліяніемъ наставленій Сократа, наблюдая впечатлѣнныя человѣческому уму понятія, онъ въ томъ элейскомъ сущемъ, какъ въ высшемъ родѣ, нашелъ нужнымъ полагать множество другихъ родовъ и формъ, такъ что отсюда проистекли безчисленные виды или идеи, содержащія въ себѣ силу и природу вещей. Съ этой стороны Эвклидъ близко подошелъ къ смыслу ученія Платонова; но съ другой, и притомъ важнѣйшей, далеко уклонился отъ него: ибо какъ Зенонъ и Парменидъ своему «одному» приписывали неизмѣнное единство, и удаляли отъ него всякое различіе отношеній, такъ и Эвклидъ съ своими послѣдователями представлялъ свои идеи единицами отдѣльными, видами абсолютными, не имѣющими никакого между собою отношенія, — которое Платонъ постоянно приписывалъ имъ. Что таково именно было мнѣніе мегарцевъ объ идеяхъ, — видимъ свидѣтельство у самого Платона (Sophist. p. 246 B sqq.; 248 A sqq.; 249 C sqq.). Да то же самое свидѣтельствуетъ объ этомъ и Аристотель (Metaphys. XIV, 4, p. 301 ed. Brandis): τῶν δὲ τὰς ἀκινήτους οὐσίας εἶναι λεγόντων οἱ μέν φασιν αὐτὸ τὸ ἓν τὸ ἀγαθόν, αὐτὸ εἶναι οὐσίαν μέντοι τὸ ἓν αὐτοῦ ᾤοντο εἶναι μάλιατα. И отсюда-то особенно получаетъ свой
вые изобретатели его следовали ему неуклонно. Вникая в эту форму Политика и Софиста и соображая, какой философской школе могла она принадлежать, мы останавливаемся на том мнении, что вся она построена по правилам мегарцев, и постараемся доказать это.
Известно, что Эвклид и его последователи одобряли положение элейцев, что одно существующее заключает в себе силу и природу всех вещей и доставляет нашему уму знание истины. Но, соглашаясь с ними в этом, они не удовлетворялись однакож тем сущим, называвшимся τὸ ἓν или τὸ ὄν; ибо глава мегарской школы видел, что если источником знания будет лишь одно, — пределы человеческих познаний окажутся до того тесными, что, кроме природы того сущего, мы ни о чём другом и мыслить не можем. Итак, под влиянием наставлений Сократа, наблюдая впечатленные человеческому уму понятия, он в том элейском сущем, как в высшем роде, нашел нужным полагать множество других родов и форм, так что отсюда проистекли бесчисленные виды или идеи, содержащие в себе силу и природу вещей. С этой стороны Эвклид близко подошел к смыслу учения Платонова; но с другой, и притом важнейшей, далеко уклонился от него: ибо как Зенон и Парменид своему «одному» приписывали неизменное единство, и удаляли от него всякое различие отношений, так и Эвклид со своими последователями представлял свои идеи единицами отдельными, видами абсолютными, не имеющими никакого между собою отношения, — которое Платон постоянно приписывал им. Что таково именно было мнение мегарцев об идеях, — видим свидетельство у самого Платона (Sophist. p. 246 B sqq.; 248 A sqq.; 249 C sqq.). Да то же самое свидетельствует об этом и Аристотель (Metaphys. XIV, 4, p. 301 ed. Brandis): τῶν δὲ τὰς ἀκινήτους οὐσίας εἶναι λεγόντων οἱ μέν φασιν αὐτὸ τὸ ἓν τὸ ἀγαθόν, αὐτὸ εἶναι οὐσίαν μέντοι τὸ ἓν αὐτοῦ ᾤοντο εἶναι μάλιατα. И отсюда-то особенно получает свой
