смѣшавъ же съ сущностію и изъ трехъ сдѣлавши затѣмъ одно, это цѣлое раздѣлилъ онъ на сколько слѣдовало частей; такъ что каждая состояла изъ смѣси тожественнаго, инаго и сущности. А дѣлить началъ онъ такъ. Во первыхъ, отъ всего отдѣлилъ одну часть, потомъ двойную часть первой, далѣе, въ качествѣ третьей части, — полуторную часть второй и тройную первой, затѣмъ, въ качествѣ четвертой, — C. двойную второй, пятой — тройную третьей, шестой — восмерную первой, седьмой — двадцатиседьмичную первой. Послѣ 36. сего сталъ онъ наполнять двухстепенные и трехстепенные промежутки, отдѣляя части оттуда же и полагая ихъ между тѣми числами; такъ что во всякомъ промежуткѣ являлось два посредствующихъ члена: одинъ тою же частію былъ выше и ниже крайностей; другой равнымъ числомъ превосходилъ одну и уступалъ другой. Такъ какъ отъ этихъ связей въ прежнихъ разстояніяхъ произошли полуторныя, четырехтретныя и девятивосьминныя разстоянія, то всѣ четырехтретныя B. наполнилъ онъ девятивосьминными промежутками, оставляя частицу отъ каждаго изъ нихъ; остаточная же частица этого разстоянія представляетъ, въ числахъ, отношеніе двухъ сотъ пятидесяти шести къ двумъ стамъ сорока тремъ[1]. Такимъ образомъ смѣсь, отъ которой онъ
- ↑ Пиѳагоръ, какъ извѣстно, первый подмѣтилъ количественное отношеніе между тонами различной высоты. Выходя изъ этого наблюденія, онъ построилъ
присущей явленіямъ способности видоизмѣняться и принимать разнообразныя формы (сравн. p. 37 A sqq., 45 C sqq). При этихъ двухъ, Платонъ полагаетъ еще третье, среднее начало, которое изъ нихъ обоихъ рождается и служитъ имъ связью. Подъ нимъ разумѣется отвлеченно какъ бы дѣйствительная сущность явленій, которыя состоятъ всегда изъ смѣшенія двухъ крайнихъ началъ. Въ этихъ положеніяхъ Платона замѣчается весьма близкое сродство съ ученіемъ Филолая и другихъ пиѳагорейцевъ, которые природу міра выводили, въ соотвѣтствіе тремъ началамъ Платона, изъ началъ: конечнаго (τοῦ πεπερασμένου), безконечнаго (τοῦ ἀπείρου) и смѣшаннаго (τοῦ συμμεμιγμένου). Кромѣ того, замѣчая во всѣхъ сочетаніяхъ конечнаго и безконечнаго присутствіе какого-то мудраго закона, они полагали еще начало причины (τὸ αἴτιον), которому у Платона соотвѣтствуетъ понятіе о божественномъ умѣ, какъ творцѣ міровой души, давшемъ ей извѣстное гармоническое устройство (сн. Phileb. p. 25 sqq., 27 B. и введеніе къ этому разговору, т. V, стр. 20—25).
смешав же с сущностью и из трех сделавши затем одно, это целое разделил он на сколько следовало частей; так что каждая состояла из смеси тожественного, инаго и сущности. А делить начал он так. Во-первых, от всего отделил одну часть, потом двойную часть первой, далее, в качестве третьей части, — полуторную часть второй и тройную первой, затем, в качестве четвертой, — C. двойную второй, пятой — тройную третьей, шестой — восмерную первой, седьмой — двадцатиседьмичную первой. После 36. сего стал он наполнять двухстепенные и трехстепенные промежутки, отделяя части оттуда же и полагая их между теми числами; так что во всяком промежутке являлось два посредствующих члена: один тою же частью был выше и ниже крайностей; другой равным числом превосходил одну и уступал другой. Так как от этих связей в прежних расстояниях произошли полуторные, четырехтретные и девятивосьминные расстояния, то все четырехтретные B. наполнил он девятивосьминными промежутками, оставляя частицу от каждого из них; остаточная же частица этого расстояния представляет, в числах, отношение двух сот пятидесяти шести к двум стам сорока трем[1]. Таким образом смесь, от которой он
——————
- ↑ Пифагор, как известно, первый подметил количественное отношение между тонами различной высоты. Выходя из этого наблюдения, он построил
присущей явлениям способности видоизменяться и принимать разнообразные формы (сравн. p. 37 A sqq., 45 C sqq). При этих двух, Платон полагает еще третье, среднее начало, которое из них обоих рождается и служит им связью. Под ним разумеется отвлеченно как бы действительная сущность явлений, которые состоят всегда из смешения двух крайних начал. В этих положениях Платона замечается весьма близкое сродство с учением Филолая и других пифагорейцев, которые природу мира выводили, в соответствие трем началам Платона, из начал: конечного (τοῦ πεπερασμένου), бесконечного (τοῦ ἀπείρου) и смешанного (τοῦ συμμεμιγμένου). Кроме того, замечая во всех сочетаниях конечного и бесконечного присутствие какого-то мудрого закона, они полагали еще начало причины (τὸ αἴτιον), которому у Платона соответствует понятие о божественном уме, как творце мировой души, давшем ей известное гармоническое устройство (сн. Phileb. p. 25 sqq., 27 B. и введение к этому разговору, т. V, стр. 20—25).
