какъ мы видѣли, ему чуждо; и напротивъ, если бы оно возрастомъ превосходило или себя, или иную вещь, либо уступало ей въ этомъ отношеніи, то надлежало бы приписать ему различіе, что̀ совершенно противорѣчитъ выше сказанному. А когда такъ, то одному не свойственно и время, и оно, по природѣ, ни возрастаетъ, ни умаляется. Поэтому одно не можетъ находиться и въ какомъ нибудь продолженіи времени; а иначе въ этомъ отношеніи вышло бы подобнымъ или не подобнымъ какъ себѣ, такъ и другимъ вещамъ, невозможность чего уже прежде доказана. Но изъ этого слѣдуетъ, что одно и не было — въ прошедшемъ, и не будетъ — въ будущемъ. Даже надобно сказать, что оно не можетъ и быть; ибо «быть» значитъ находиться въ какихъ нибудь отношеніяхъ времени. А когда это правильно, то нѣтъ и одного; потому что если бы было одно, то надлежало бы думать, что оно есть: но объ одномъ нельзя сказать ни того, что оно одно, ни того, что оно есть. Но что не есть, то̀ ни само не имѣетъ ничего собственнаго, ни для иныхъ не представляетъ чего либо, что можно было бы приписать ему словомъ или сужденіемъ. А изъ этого явно, что къ тому, что̀ названо однимъ, нельзя приложить ни имени, ни мнѣнія, ни познанія, ни ощущенія (p. 137 C — 142 A).
Таково разсужденіе Парменида объ «одномъ» абсолютномъ, поколику оно разсматривается само въ себѣ. Чтобы эту діалектику философа понять въ ея тонкостяхъ, надобно вникнуть въ природу изслѣдуемаго имъ одного. Многіе какъ изъ древнихъ, такъ и изъ новѣйшихъ критиковъ высказываютъ далеко не вѣрныя понятія о Парменидовомъ одномъ. Нѣкоторые полагаютъ, что τὸ ἕν въ разсматриваемомъ діалогѣ относится ко всей реальной полнотѣ міра. Ошибочнѣе такого понятія и несогласнѣе со взглядомъ Платона и представить ничего нельзя. Эти ученые совершенно забываютъ о томъ обстоятельствѣ, что Парменидъ, по желанію Сократа, хочетъ діалектическое искусство отъ вещей видимыхъ перевесть къ изслѣдованію того, что̀ постигается од-
как мы видели, ему чуждо; и напротив, если бы оно возрастом превосходило или себя, или иную вещь, либо уступало ей в этом отношении, то надлежало бы приписать ему различие, что̀ совершенно противоречит вышесказанному. А когда так, то одному не свойственно и время, и оно, по природе, ни возрастает, ни умаляется. Поэтому одно не может находиться и в каком-нибудь продолжении времени; а иначе в этом отношении вышло бы подобным или не подобным как себе, так и другим вещам, невозможность чего уже прежде доказана. Но из этого следует, что одно и не было — в прошедшем, и не будет — в будущем. Даже надобно сказать, что оно не может и быть; ибо «быть» значит находиться в каких-нибудь отношениях времени. А когда это правильно, то нет и одного; потому что если бы было одно, то надлежало бы думать, что оно есть: но об одном нельзя сказать ни того, что оно одно, ни того, что оно есть. Но что не есть, то̀ ни само не имеет ничего собственного, ни для иных не представляет чего-либо, что можно было бы приписать ему словом или суждением. А из этого явно, что к тому, что̀ названо одним, нельзя приложить ни имени, ни мнения, ни познания, ни ощущения (p. 137 C — 142 A).
Таково рассуждение Парменида об «одном» абсолютном, поколику оно рассматривается само в себе. Чтобы эту диалектику философа понять в её тонкостях, надобно вникнуть в природу исследуемого им одного. Многие как из древних, так и из новейших критиков высказывают далеко не верные понятия о Парменидовом одном. Некоторые полагают, что τὸ ἕν в рассматриваемом диалоге относится ко всей реальной полноте мира. Ошибочнее такого понятия и несогласнее с взглядом Платона и представить ничего нельзя. Эти ученые совершенно забывают о том обстоятельстве, что Парменид, по желанию Сократа, хочет диалектическое искусство от вещей видимых перевесть к исследованию того, что̀ постигается од-
