не произносимо, я все таки обращалъ свое слово какъ бы къ одному.
Теэт. Ка̀къ не къ одному!
Ин. А по нашему-то положенію, должно быть такъ, что кто будетъ правильно говорить о немъ, тотъ не станетъ опредѣлять его ни какъ одно, ни какъ многое, даже не придастъ ему вовсе никакого имени; ибо и нѣчто «одно» есть уже имя, которымъ оно называлось бы.
Теэт. Безъ сомнѣнія.
B.Ин. Такъ и обо мнѣ-то что̀ еще скажутъ! Вѣдь какъ прежніе, такъ и теперешніе мои доводы относительно не существующаго найдутъ разбитыми. Такъ что въ моей-то рѣчи, какъ я сказалъ, не будемъ искать правды относительно не существующаго: давай-ка, теперь поищемъ ея въ твоей.
Теэт. Какъ ты говоришь?
Ин. Будь ты у насъ добръ и благороденъ; какъ юноша, попробуй, сколько можешь болѣе, напречь свои силы, и правильнымъ образомъ произнеси что нибудь о не существующемъ, не придавая ему ни сущности, ни единства, ни численнаго множества.
C.Теэт. Велика, дѣйствительно, и странна была бы моя ревность къ такой попыткѣ, если бы я рѣшился на это, видя твою неудачу.
Ин. Впрочемъ, если угодно, останемся, и ты и я, въ сторонѣ; и, пока не встрѣтимъ кого нибудь, кто могъ бы сдѣлать это, будемъ только говорить, что софистъ какъ нельзя болѣе лукаво скрылся въ это непроходимое мѣсто.
Теэт. Да и очень такъ представляется.
Ин. Поэтому, если владѣетъ онъ, скажемъ, какимъ нибудь D. искусствомъ фантастическимъ[1], то, привязавшись къ тако-
- ↑ Отсюда философъ вступаетъ на новый путь изслѣдованія природы софиста. Выше было говорено, что софистъ есть изобрѣтатель пустыхъ призраковъ, которыми старается поддѣлаться подъ идеальное созерцаніе философа. Поэтому те-
не произносимо, я всё-таки обращал свое слово как бы к одному.
Теэт. Ка̀к не к одному!
Ин. А по нашему-то положению, должно быть так, что кто будет правильно говорить о нём, тот не станет определять его ни как одно, ни как многое, даже не придаст ему вовсе никакого имени; ибо и нечто «одно» есть уже имя, которым оно называлось бы.
Теэт. Без сомнения.
B.Ин. Так и обо мне-то что̀ еще скажут! Ведь как прежние, так и теперешние мои доводы относительно не существующего найдут разбитыми. Так что в моей-то речи, как я сказал, не будем искать правды относительно не существующего: давай-ка, теперь поищем её в твоей.
Теэт. Как ты говоришь?
Ин. Будь ты у нас добр и благороден; как юноша, попробуй, сколько можешь более, напречь свои силы, и правильным образом произнеси что-нибудь о не существующем, не придавая ему ни сущности, ни единства, ни численного множества.
C.Теэт. Велика, действительно, и странна была бы моя ревность к такой попытке, если бы я решился на это, видя твою неудачу.
Ин. Впрочем, если угодно, останемся, и ты и я, в стороне; и, пока не встретим кого-нибудь, кто мог бы сделать это, будем только говорить, что софист как нельзя более лукаво скрылся в это непроходимое место.
Теэт. Да и очень так представляется.
Ин. Поэтому, если владеет он, скажем, каким-нибудь D. искусством фантастическим[1], то, привязавшись к тако-
——————
- ↑ Отсюда философ вступает на новый путь исследования природы софиста. Выше было говорено, что софист есть изобретатель пустых призраков, которыми старается подделаться под идеальное созерцание философа. Поэтому те-
