торый объемлется только Богомъ, и идея высшаго блага, сколько она присуща людямъ, по природѣ есть одна и та же; однакожъ много значитъ, вполнѣ ли и всецѣлую ли постигаетъ ее человѣческій умъ. Платонъ отрицалъ такое постиженіе; потому что видѣлъ безсиліе человѣческой разумности, далеко не имѣющей необходимыхъ условій, чтобы вмѣстить въ себѣ совершенное знаніе вещей божественныхъ. Оттого-то и философію называлъ онъ только любовью мудрости, и цѣлью человѣка поставлялъ, чтобы онъ только уподоблялся Богу, но никакъ не надѣялся сравниться съ Нимъ (Theaet. p. 176 A. B; De Rep. VI, p. 501 B. C; X, p. 613 A). Оттого-то идея блага и получила имя только идеи, что она съ одной стороны управляетъ человѣческою жизнію, а съ другой — предлежитъ созерцанію человѣческаго ума, и по этой причинѣ называется τῆς ἀνθρωπίνης φύσεως κτῆμα. Такъ какъ эта идея наилучшей жизни, живущая въ душѣ и тожественная съ образомъ высшаго блага, но не вполнѣ понимаемая умомъ, показываетъ намъ, въ чемъ состоитъ совершенство и счастіе всей нашей жизни, то она одна должна быть почитаема причиною и устроительницею нашего счастія. Какъ Богъ весь этотъ міръ образовалъ по образцу идеи блага, и самъ есть источникъ, причина и вмѣстѣ образъ всякаго совершенства вещей происшедшихъ: такъ и совершенство человѣческой жизни будетъ осуществляться тогда, когда человѣкъ станетъ созерцать идею блага и съ ея законами согласовать свою дѣятельность. Дѣйствуя такъ, онъ будетъ стремиться къ предустановленной для него цѣли, то есть, уподобляться Богу. И такъ, мы, кажется, не погрѣшимъ, если положимъ, что та же самая идея, относимая къ жизни человѣка, есть вмѣстѣ и τὸ αἴτιον всякаго ея совершенства, и τὸ μέγιστον κτῆμα, какое только могло достаться въ удѣлъ смертнымъ.
Переходимъ къ другому по степени благу, которое Платонъ называетъ τὸ ξύμμετρον καὶ καλὸν καὶ τὸ τέλεον καὶ ἱκανὸν καὶ πάνθ᾽ ὁπόσα τῆς γενεᾶς αὖ ταύτης ἐστίν. По нашему мнѣ-
торый объемлется только Богом, и идея высшего блага, сколько она присуща людям, по природе есть одна и та же; однакож много значит, вполне ли и всецелую ли постигает ее человеческий ум. Платон отрицал такое постижение; потому что видел бессилие человеческой разумности, далеко не имеющей необходимых условий, чтобы вместить в себе совершенное знание вещей божественных. Оттого-то и философию называл он только любовью мудрости, и целью человека поставлял, чтобы он только уподоблялся Богу, но никак не надеялся сравниться с Ним (Theaet. p. 176 A. B; De Rep. VI, p. 501 B. C; X, p. 613 A). Оттого-то идея блага и получила имя только идеи, что она с одной стороны управляет человеческою жизнью, а с другой — предлежит созерцанию человеческого ума, и по этой причине называется τῆς ἀνθρωπίνης φύσεως κτῆμα. Так как эта идея наилучшей жизни, живущая в душе и тожественная с образом высшего блага, но не вполне понимаемая умом, показывает нам, в чём состоит совершенство и счастье всей нашей жизни, то она одна должна быть почитаема причиною и устроительницею нашего счастья. Как Бог весь этот мир образовал по образцу идеи блага, и сам есть источник, причина и вместе образ всякого совершенства вещей происшедших: так и совершенство человеческой жизни будет осуществляться тогда, когда человек станет созерцать идею блага и с её законами согласовать свою деятельность. Действуя так, он будет стремиться к предустановленной для него цели, то есть, уподобляться Богу. Итак, мы, кажется, не погрешим, если положим, что та же самая идея, относимая к жизни человека, есть вместе и τὸ αἴτιον всякого её совершенства, и τὸ μέγιστον κτῆμα, какое только могло достаться в удел смертным.
Переходим к другому по степени благу, которое Платон называет τὸ ξύμμετρον καὶ καλὸν καὶ τὸ τέλεον καὶ ἱκανὸν καὶ πάνθ᾽ ὁπόσα τῆς γενεᾶς αὖ ταύτης ἐστίν. По нашему мне-
