гой, должно быть нѣкоторое искусство вводить въ обманъ. Что же теперь софистъ? — Еще ранѣе мы различили искусства производительное и пріобрѣтательное. Такъ какъ искусство уподобленія нѣчто создаетъ, и подходитъ поэтому подъ родъ производительнаго, то будемъ преслѣдовать софиста въ этомъ дѣленіи, пока не поймаемъ. Искусство производительное дѣлится на два вида: творчества божескаго и человѣческаго. То и другое опять двояко, производитъ ли оно самыя вещи (αὐτοποιητικόν), или ихъ подобія (εἰδωλοποιϊκόν). И этому-то послѣднему роду подчинены два упомянутыя выше искусства — уподобленіе и фантастика, изъ которыхъ первое производитъ подобія, а другое призраки. Призраки создаются опять двояко: или посредствомъ извѣстныхъ орудій, или такъ, что производящій ихъ самого себя обращаетъ какъ бы въ орудіе созданія. Въ послѣднемъ случаѣ получается между прочимъ подражаніе (μίμησις), производимое съ помощью голоса, движеній и т. п. Въ подражаніи же слѣдуетъ различать два вида: одни подражаютъ, хорошо зная предметъ подражанія, другіе — не зная его. Второй видъ, — когда подражаютъ только съ мнѣніемъ о предметѣ, — можно назвать подражаніемъ мнительнымъ (δοξομιμητική), а первый, съ знаніемъ, — подражаніемъ какъ бы историческимъ (ἱστορικὴ τις μίμησις). Но софиста мы отнесли раньше не къ числу знающихъ; значитъ, онъ подражатель мнительный. Такіе подражатели бываютъ или простые, прямодушные, или притворные, — которые лукаво стараются скрыть свое незнаніе. Этихъ послѣднихъ можно опять различать по двумъ пріемамъ: они или говорятъ публично и увлекаютъ толпу длинными рѣчами, — что̀ именно свойственно народнымъ ораторамъ, — или же, вступая въ разговоры частнымъ образомъ, стараются запутать своего собесѣдника въ противорѣчія. Тотъ, кто такъ поступаетъ, есть софистъ, — т. е., не мудрецъ (σοφὸς), а только подражатель мудреца, потому что не имѣетъ его знаній (p. 264 B — 268 D).
Вотъ все содержаніе настоящаго разговора. При самомъ
гой, должно быть некоторое искусство вводить в обман. Что же теперь софист? — Еще ранее мы различили искусства производительное и приобретательное. Так как искусство уподобления нечто создает, и подходит поэтому под род производительного, то будем преследовать софиста в этом делении, пока не поймаем. Искусство производительное делится на два вида: творчества божеского и человеческого. То и другое опять двояко, производит ли оно самые вещи (αὐτοποιητικόν), или их подобия (εἰδωλοποιϊκόν). И этому-то последнему роду подчинены два упомянутые выше искусства — уподобление и фантастика, из которых первое производит подобия, а другое призраки. Призраки создаются опять двояко: или посредством известных орудий, или так, что производящий их самого себя обращает как бы в орудие создания. В последнем случае получается между прочим подражание (μίμησις), производимое с помощью голоса, движений и т. п. В подражании же следует различать два вида: одни подражают, хорошо зная предмет подражания, другие — не зная его. Второй вид, — когда подражают только с мнением о предмете, — можно назвать подражанием мнительным (δοξομιμητική), а первый, со знанием, — подражанием как бы историческим (ἱστορικὴ τις μίμησις). Но софиста мы отнесли раньше не к числу знающих; значит, он подражатель мнительный. Такие подражатели бывают или простые, прямодушные, или притворные, — которые лукаво стараются скрыть свое незнание. Этих последних можно опять различать по двум приемам: они или говорят публично и увлекают толпу длинными речами, — что̀ именно свойственно народным ораторам, — или же, вступая в разговоры частным образом, стараются запутать своего собеседника в противоречия. Тот, кто так поступает, есть софист, — т. е., не мудрец (σοφὸς), а только подражатель мудреца, потому что не имеет его знаний (p. 264 B — 268 D).
Вот всё содержание настоящего разговора. При самом
