а когда хвалятся и величаются другіе, — онъ является не D. притворно, а дѣйствительно смѣющимся, и оттого кажется безумнымъ поносителемъ. Превозносятъ ли тиранна или царя, — ему представляется, что слышитъ онъ ублажаніе одного изъ пастуховъ, напримѣръ, свинопаса, или овчара, или какого нибудь волопаса, который выдаиваетъ много молока; только думаетъ, что животное у тѣхъ упрямѣе, и что тѣмъ опаснѣе пасти и доить его: а впрочемъ такого E. рода пастухъ, отъ недосуга, необходимо долженъ быть не менѣе дикъ и необразованъ, какъ и обыкновенные пастухи, обнесенный на своей горѣ стѣною, будто загономъ. Если же слышитъ онъ, что кто нибудь, пріобрѣтши десять тысячъ, или еще болѣе, плетровъ земли, владѣетъ удивительнымъ множествомъ; то ему кажется, что онъ слышитъ мелочи, потому что привыкъ смотрѣть на всю землю. Восхваляютъ ему и родъ, говоря, что у такого-то семь богатыхъ дѣдовъ: но онъ думаетъ, что это — похвала людей, смотрящихъ тупо и узко и, по невѣжеству, не могущихъ всегда 175. смотрѣть на все, и сосчитать, что дѣдовъ и прадѣдовъ у каждаго имѣлись несчетныя миріады, и что въ числѣ ихъ, у кого бы то ни было, часто являлись десятки тысячъ богатыхъ и бѣдныхъ, царей и рабовъ, варваровъ и эллиновъ. Хвалиться же спискомъ двадцати-пяти предковъ и возводить ихъ къ Ираклу, сыну Амфитріонову, представляется ему чрезвычайною мелочностію; а что двадцать-пятый вверхъ B. отъ Амфитріона и пятидесятый отъ него самого былъ такимъ, какимъ быть ему пришлось, этому онъ смѣется, такъ какъ не могутъ они объ этомъ поразмыслить и освободиться отъ суетности несмысленной своей души. Такъ этотъ за все подобное бываетъ осмѣиваемъ толпою, поколику съ одной стороны кажется гордымъ, а съ другой — не знаетъ, что̀ у него подъ ногами, и при всякомъ случаѣ впадаетъ въ затрудненіе.
Ѳеод. Ты, Сократъ, дѣйствительно говоришь быль.
Сокр. А когда самъ-то онъ влечетъ кого нибудь вверхъ,
а когда хвалятся и величаются другие, — он является не D. притворно, а действительно смеющимся, и оттого кажется безумным поносителем. Превозносят ли тирана или царя, — ему представляется, что слышит он ублажание одного из пастухов, например, свинопаса, или овчара, или какого-нибудь волопаса, который выдаивает много молока; только думает, что животное у тех упрямее, и что тем опаснее пасти и доить его: а впрочем такого E. рода пастух, от недосуга, необходимо должен быть не менее дик и необразован, как и обыкновенные пастухи, обнесенный на своей горе стеною, будто загоном. Если же слышит он, что кто-нибудь, приобретши десять тысяч, или еще более, плетров земли, владеет удивительным множеством; то ему кажется, что он слышит мелочи, потому что привык смотреть на всю землю. Восхваляют ему и род, говоря, что у такого-то семь богатых дедов: но он думает, что это — похвала людей, смотрящих тупо и узко и, по невежеству, не могущих всегда 175. смотреть на всё, и сосчитать, что дедов и прадедов у каждого имелись несчетные мириады, и что в числе их, у кого бы то ни было, часто являлись десятки тысяч богатых и бедных, царей и рабов, варваров и эллинов. Хвалиться же списком двадцати-пяти предков и возводить их к Ираклу, сыну Амфитрионову, представляется ему чрезвычайною мелочностью; а что двадцать-пятый вверх B. от Амфитриона и пятидесятый от него самого был таким, каким быть ему пришлось, этому он смеется, так как не могут они об этом поразмыслить и освободиться от суетности несмысленной своей души. Так этот за всё подобное бывает осмеиваем толпою, поколику с одной стороны кажется гордым, а с другой — не знает, что̀ у него под ногами, и при всяком случае впадает в затруднение.
Феод. Ты, Сократ, действительно говоришь быль.
Сокр. А когда сам-то он влечет кого-нибудь вверх,
