Страница:Сочинения Платона (Платон, Карпов). Том 5, 1879.pdf/343

336

ТЕЭТЕТЪ.

съ повивальными бабками: я не раждаю мудрости, и многіе, порицавшіе меня за то, что другихъ я спрашиваю, а самъ не даю ни на что никакого отвѣта, потому что не мудрецъ, порицаютъ справедливо. Причина же этого слѣдующая: бабничать мнѣ Богъ повелѣваетъ, а раждать запретилъ. Такъ самъ я не очень что-то мудръ, и порожденіе моей души D. не есть какое нибудь мое изобрѣтеніе. Но обращающіеся со мною, — хотя иные на первый разъ оказываются и очень не свѣдущими, — всѣ, кому Богъ помогаетъ, съ теченіемъ времени обращенія^[1], удивительно до какой степени успѣваютъ, какъ представляется это и имъ самимъ, и другимъ. Отсюда ясно, что у меня они ничему не научаются, но многое и прекрасное находятъ и держатъ въ самихъ себѣ. Такимъ образомъ причина родовспоможенія — Богъ и я; а E. это явно вотъ изъ чего. Многіе уже, не уразумѣвъ того и все приписавъ себѣ, меня же, или сами собою, или подъ вліяніемъ другихъ, презрѣвъ, разошлись со мною раньше надлежащаго, — а разошедшись, чрезъ дурное обращеніе, прочее выкинули, рожденное же при моемъ бабничаньи, худо выкормивъ, погубили, потому что призрачное и ложное поставили выше истиннаго, и наконецъ какъ для самихъ себя, такъ и для другихъ стали казаться невѣждами. Однимъ изъ 151. такихъ былъ Аристидъ^[2], сынъ Лизимаха, и иные, очень

1. Объ этомъ мѣстѣ разсуждаетъ Плутархъ — Quaest. Plat. t. II, p. 999, гдѣ спрашивается, что̀ такое разумѣлъ Сократъ подъ именемъ Бога. Этотъ вопросъ дѣйствительно сто̀итъ изслѣдованія. Въ отношеніи къ нему многое высказалъ писатель діалога, носящаго имя Ѳеага, но высказалъ къ своему вреду; потому что Богомъ въ пок занномъ мѣстѣ почиталъ Сократова генія, который, по его мнѣнію, не только въ Сократѣ, но и во всякомъ человѣкѣ, кто съ нимъ обращается, можетъ производить вещи дивныя, чудесныя. Потому-то, между прочимъ, писателемъ Ѳеага мы и не признали Платона, который о геніи своего учителя нигдѣ не передаетъ подобныхъ мыслей. Говоря вообще о Богѣ, Сократъ разумѣетъ не генія своего, такъ какъ послѣдняго ясно отличаетъ отъ Бога словами (p. 151 A): ἐνίοις μὲν τὸ γιγνόμενόν μοι δαιμόνιον ἀποκωλύει συνεῖνσι, Бога же признаетъ попечителемъ о повивальномъ его искусствѣ, который равно помогаетъ и его труду, и собесѣдникамъ-раждателямъ.
2. Объ Аристидѣ см. Lachet. p. 178 A. О немъ говоритъ съ обыкновенными своими прикрасами и писатель Ѳеага, p. 130. Подобное читаемъ Sympos. p. 213 D.

Тот же текст в современной орфографии

с повивальными бабками: я не рождаю мудрости, и многие, порицавшие меня за то, что других я спрашиваю, а сам не даю ни на что никакого ответа, потому что не мудрец, порицают справедливо. Причина же этого следующая: бабничать мне Бог повелевает, а рождать запретил. Так сам я не очень что-то мудр, и порождение моей души D. не есть какое-нибудь мое изобретение. Но обращающиеся со мною, — хотя иные на первый раз оказываются и очень не сведущими, — все, кому Бог помогает, с течением времени обращения^[1], удивительно до какой степени успевают, как представляется это и им самим, и другим. Отсюда ясно, что у меня они ничему не научаются, но многое и прекрасное находят и держат в самих себе. Таким образом причина родовспоможения — Бог и я; а E. это явно вот из чего. Многие уже, не уразумев того и всё приписав себе, меня же, или сами собою, или под влиянием других, презрев, разошлись со мною раньше надлежащего, — а разошедшись, чрез дурное обращение, прочее выкинули, рожденное же при моем бабничаньи, худо выкормив, погубили, потому что призрачное и ложное поставили выше истинного, и наконец как для самих себя, так и для других стали казаться невеждами. Одним из 151. таких был Аристид^[2], сын Лизимаха, и иные, очень

——————

1. Об этом месте рассуждает Плутарх — Quaest. Plat. t. II, p. 999, где спрашивается, что̀ такое разумел Сократ под именем Бога. Этот вопрос действительно сто̀ит исследования. В отношении к нему многое высказал писатель диалога, носящего имя Феага, но высказал к своему вреду; потому что Богом в пок занном месте почитал Сократова гения, который, по его мнению, не только в Сократе, но и во всяком человеке, кто с ним обращается, может производить вещи дивные, чудесные. Потому-то, между прочим, писателем Феага мы и не признали Платона, который о гении своего учителя нигде не передает подобных мыслей. Говоря вообще о Боге, Сократ разумеет не гения своего, так как последнего ясно отличает от Бога словами (p. 151 A): ἐνίοις μὲν τὸ γιγνόμενόν μοι δαιμόνιον ἀποκωλύει συνεῖνσι, Бога же признает попечителем о повивальном его искусстве, который равно помогает и его труду, и собеседникам-рождателям.
2. Об Аристиде см. Lachet. p. 178 A. О нём говорит с обыкновенными своими прикрасами и писатель Феага, p. 130. Подобное читаем Sympos. p. 213 D.