Сокр. Будь же смѣлѣе въ отношеніи къ себѣ и думай, что Ѳеодоръ говоритъ не пустяки: постарайся всячески D. взяться за слово и о другихъ предметахъ, и о знаніи, что̀ такое оно.
Теэт. Предъ стараніемъ, Сократъ, оно, конечно, откроется.
Сокр. Ну же; вѣдь ты сейчасъ хорошо началъ: подражая отвѣту о потенціяхъ, которыя, какъ многочисленныя, соединены тобою въ одномъ видѣ, постарайся такимъ же образомъ и многія знанія высказать однимъ словомъ.
Теэт. Но знай хорошо, Сократъ, что я, выслушивая E. произносимые тобою вопросы, часто принимался разсматривать это; только и самъ себя не могу убѣдить, что говорю что-то удовлетворительное, и отъ другихъ не слышу такого отвѣта, какого ты требуешь, хотя и не думаю отстать отъ попытки.
Сокр. Потому что испытываешь боли, любезный Теэтетъ, какъ беременный, а не праздный.
Теэт. Не знаю, Сократъ; говорю именно то, что чувствую.
Сокр. Эхъ, чудакъ! ты не слышалъ, что я сынъ 149. благородной и строгой[1] повивальной бабки Фенареты?
Теэт. Это-то уже слышалъ.
Сокр. А слышалъ ли, что и я занимаюсь тѣмъ же самымъ искусствомъ?
Теэт. Вовсе нѣтъ.
Сокр. Знай же хорошо, что такъ; только не оговори меня предъ другими. Отъ иныхъ я таюсь, другъ мой, что владѣю такимъ искусствомъ, — и они, по незнанію, не говорятъ
- ↑ Благородной и строгой повивальной бабки, μαίας μάλα γενναίας τε καὶ βλοσυρᾶς. Филологи затрудняются здѣсь словомъ βλοσυρὸς, которое означаетъ человѣка и жестокаго или строгаго, и такого, который возбуждаетъ уваженіе къ себѣ. Говорятъ, что Сократъ, какъ добрый сынъ, не могъ приложить къ матери такого оскорбительнаго эпитета. Въ худую также сторону принималъ это слово Атеней и порицалъ за него Платона (V, p. 343, ed. Schw.). Но подъ именемъ βλοσυρᾶς τῆς μαίας Сократъ, конечно, разумѣлъ женщину строгую, которая самою строгостію возбуждала къ себѣ уваженіе.
Сокр. Будь же смелее в отношении к себе и думай, что Феодор говорит не пустяки: постарайся всячески D. взяться за слово и о других предметах, и о знании, что̀ такое оно.
Теэт. Пред старанием, Сократ, оно, конечно, откроется.
Сокр. Ну же; ведь ты сейчас хорошо начал: подражая ответу о потенциях, которые, как многочисленные, соединены тобою в одном виде, постарайся таким же образом и многие знания высказать одним словом.
Теэт. Но знай хорошо, Сократ, что я, выслушивая E. произносимые тобою вопросы, часто принимался рассматривать это; только и сам себя не могу убедить, что говорю что-то удовлетворительное, и от других не слышу такого ответа, какого ты требуешь, хотя и не думаю отстать от попытки.
Сокр. Потому что испытываешь боли, любезный Теэтет, как беременный, а не праздный.
Теэт. Не знаю, Сократ; говорю именно то, что чувствую.
Сокр. Эх, чудак! ты не слышал, что я сын 149. благородной и строгой[1] повивальной бабки Фенареты?
Теэт. Это-то уже слышал.
Сокр. А слышал ли, что и я занимаюсь тем же самым искусством?
Теэт. Вовсе нет.
Сокр. Знай же хорошо, что так; только не оговори меня пред другими. От иных я таюсь, друг мой, что владею таким искусством, — и они, по незнанию, не говорят
——————
- ↑ Благородной и строгой повивальной бабки, μαίας μάλα γενναίας τε καὶ βλοσυρᾶς. Филологи затрудняются здесь словом βλοσυρὸς, которое означает человека и жестокого или строгого, и такого, который возбуждает уважение к себе. Говорят, что Сократ, как добрый сын, не мог приложить к матери такого оскорбительного эпитета. В худую также сторону принимал это слово Атеней и порицал за него Платона (V, p. 343, ed. Schw.). Но под именем βλοσυρᾶς τῆς μαίας Сократ, конечно, разумел женщину строгую, которая самою строгостию возбуждала к себе уважение.
