B.Прот. Конечно.
Сокр. И онъ, какъ самъ говоритъ, такъ и другаго заставляетъ говорить о себѣ, другъ мой, что, наслаждаясь этими удовольствіями, онъ какъ бы умираетъ. И эти-то удовольствія всячески и всегда преслѣдуетъ онъ, — тѣмъ болѣе, чѣмъ бываетъ развратнѣе и безумнѣе. Эти удовольствія называетъ онъ величайшими, и кто всегда и особенно провождаетъ съ ними жизнь, того причисляетъ къ людямъ блаженнѣйшимъ.
C.Прот. Ты, Сократъ, прослѣдилъ все, что пользуется уваженіемъ толпы.
Сокр. По крайней мѣрѣ все, Протархъ, относительно тѣхъ удовольствій, которыя принимаютъ въ смѣшеніе сторону внѣшнюю и внутреннюю, въ общихъ ощущеніяхъ самаго тѣла. А объ удовольствіяхъ въ душѣ, которая сообщаетъ тѣлу противное, — скорбь для удовольствія и удовольствіе для скорби, чтобы то и другое пришло въ одно смѣшеніе, — объ этомъ говорили мы прежде, когда разсматривали, что, опустѣвая, кто нибудь желаетъ восполненія отъ надежды, то есть радуется, а отъ опустѣнія скорбитъ[1]. Только тогда[2] мы не заявили этого, а теперь говоримъ, что, когда душа разногласитъ съ тѣломъ во всѣхъ этихъ, по множеству, изумительныхъ вещахъ, тогда происходитъ одно смѣшеніе скорби и удовольствія.
Прот. Ты говоришь, должно быть, очень правильно.
Сокр. Теперь остается у насъ еще одна смѣсь скорби и удовольствія.
Прот. Какую разумѣешь ты?
- ↑ Платонъ принимаетъ смѣшанныя ощущенія двухъ родовъ: одни тѣлесныя, другія душевныя. Первыя обнаруживаются смѣсью удовольствія и скорби въ предѣлахъ самаго тѣла, и имѣютъ, какъ мы видѣли, сторону внѣшнюю и внутреннюю, или физическую и физіологическую; а въ послѣднихъ, напротивъ, приходятъ въ смѣшеніе удовольствія и скорби, происходящія съ одной стороны отъ души, съ другой — отъ тѣла, и какъ тамъ, такъ и здѣсь условливаются чувствомъ опустѣнія и восполненія.
- ↑ О смѣшеніи удовольствій душевно-тѣлесныхъ философъ разсуждалъ выше, p. 31 B sqq.
B.Прот. Конечно.
Сокр. И он, как сам говорит, так и другого заставляет говорить о себе, друг мой, что, наслаждаясь этими удовольствиями, он как бы умирает. И эти-то удовольствия всячески и всегда преследует он, — тем более, чем бывает развратнее и безумнее. Эти удовольствия называет он величайшими, и кто всегда и особенно провождает с ними жизнь, того причисляет к людям блаженнейшим.
C.Прот. Ты, Сократ, проследил всё, что пользуется уважением толпы.
Сокр. По крайней мере всё, Протарх, относительно тех удовольствий, которые принимают в смешение сторону внешнюю и внутреннюю, в общих ощущениях самого тела. А об удовольствиях в душе, которая сообщает телу противное, — скорбь для удовольствия и удовольствие для скорби, чтобы то и другое пришло в одно смешение, — об этом говорили мы прежде, когда рассматривали, что, опустевая, кто-нибудь желает восполнения от надежды, то есть радуется, а от опустения скорбит[1]. Только тогда[2] мы не заявили этого, а теперь говорим, что, когда душа разногласит с телом во всех этих, по множеству, изумительных вещах, тогда происходит одно смешение скорби и удовольствия.
Прот. Ты говоришь, должно быть, очень правильно.
Сокр. Теперь остается у нас еще одна смесь скорби и удовольствия.
Прот. Какую разумеешь ты?
——————
- ↑ Платон принимает смешанные ощущения двух родов: одни телесные, другие душевные. Первые обнаруживаются смесью удовольствия и скорби в пределах самого тела, и имеют, как мы видели, сторону внешнюю и внутреннюю, или физическую и физиологическую; а в последних, напротив, приходят в смешение удовольствия и скорби, происходящие с одной стороны от души, с другой — от тела, и как там, так и здесь условливаются чувством опустения и восполнения.
- ↑ О смешении удовольствий душевно-телесных философ рассуждал выше, p. 31 B sqq.
